Фантастичнее вымысла

— Я забеременела и сидела на этой невероятной диете, абсолютно чистой экологически, но мне не хотелось, чтобы со мной рядом кто-то был. Я почувствовала, схватки, они наступали с интервалом в пять минут, и поэтому я позвонила, и ко мне пришел врач, который мне нравился, и он сказал, что ребенок вот-вот появится на свет. Он сказал: «Главное, не надо тужиться». Поэтому я легла, и потом случилась новая схватка, и у меня возникло непреодолимое желание вытолкнуть младенца, и я подумала: «Ничего плохого, если я один раз потужусь, не будет». Вот так она и родилась. Очень, очень шумная. Как бы то ни было, я держу малышку на руках, и я едва не выронила ее, и теперь она начинает хныкать. А за окном только-только начинается утро, и голуби воркуют, и я только сейчас понимаю, что имя моего ребенка… Джульетт.

Она говорит:

— Я решила дать ей имя во французском варианте написания, Juliette, потому что терпеть не могу всякие трагедии.

Джульетт зачитывает вопрос из списка:

— Вы когда-нибудь ломали нос парням?

Она читает:

— Вы можете сказать, что выиграли боев больше, чем проиграли?

Джульетт в своей кухне мелет кофе и говорит:

— Когда я немного подросла, то поняла, что если что сильно и влияло на меня, так это мюзиклы. Вроде «Славы». Это была моя мечта. Эх, учиться бы мне в школе, где только танцуют и поют! Значит, «Слава» и «Танец вспышка» и «Бриолин». Вы когда-нибудь видели фильм «Волосы»? Я вся изрыдалась, когда его смотрела. Этот мюзикл меня сразил наповал.

Сначала я собиралась стать певицей. Прежде чем стать актрисой, я собиралась петь. И я всегда думала, что если и буду играть, то исключительно в дополнение к пению. Я всегда мечтала сняться в мюзикле. Пение и танцы. Мне до сих пор хочется петь, поэтому я писала песни для одного моего друга, музыканта. Самая смешная штука в мире — это мои тексты.

Мне еще крупно повезло, что отец познакомил меня с людьми из этого маленького агентства. Приходишь, говоришь «привет». Самая большая проблема для начинающих актеров — найти себе агента. Агенты хотят, чтобы у вас была членская карточка Гильдии киноактеров, но заполучить такую карточку можно только тогда, когда у тебя есть агент, который ищет для тебя работу. Прямо-таки «Уловка-22». Поэтому отец отвел меня к агенту, но мне все равно пришлось пройти прослушивание. Я прочла какой-то отрывок, и они что-то там во мне разглядели.

Повстречай вы меня, когда я была моложе, вы бы меня не узнали, такая я была тихоня. Как-то раз меня показали по телевизору — я участвовала в каком-то шоу, и народ принялся допытываться у моего агента: «С ней все в порядке? Отчего она такая кислая?» Я же была типичным подростком. Просто я никому не улыбалась, когда спрашивала у людей, как они поживают.

Сидя на антикварной кушетке, Джульетт зачитывает вопрос из списка:

— Были в вашей жизни такие времена, когда вы поражались деяниям вашего пениса?

Она читает:

— На кого вы больше похожи — на отца или мать?

Магнитофон продолжает записывать ее вопросы. Она говорит:

— Даже когда мне было восемнадцать, я спрашивала: где та потаенная книга, в которой говорится, что я должна краситься? Потому что у них есть это кресло и этот макияж. Я же обычно говорила: «Может, мы просто сфотографируемся?» Вот почему на моих первых журнальных снимках я не накрашенная, но это вовсе не значит, что в них нет изюминки. Они — нечто среднее, и на них я представляю собой то, что они называли «альтернативщицей» или «смешной девчонкой». Потому что, как я ни старалась, все равно не могла состроить из себя этакую женщину-вамп.

Когда я была моложе, там была целая стойка разной одежды, которую я никогда не носила… А еще там был гример… И я должна при этом оставаться сама собой? Интересно, это как же? Я всегда хотела быть похожей на моих предшественников-мужчин, вроде Брандо или Де Ниро. Берете мужчину и просто снимаете его на память. То, что вы источаете, ваша сексуальность — лишь часть вашей личности. Поэтому искусственный сексапил — приоткрытый ротик, блеск губ, яркие цвета — это американский порнушный сексапил, который не имеет ничего общего с сексом. Все равно что надувные женщины. И мне ничего не стоило изобразить из себя этакую безмозглую куклу. Дело не в том, что я этого не могу. Просто я никогда к этому не стремилась.

— Теперь я понимаю, что такое продавать, — говорит Джульетт. — Вот так становишься вешалкой.

Она читает:

— Вы встречались с женщиной старше вас, которую вы воспринимали как женщину старше вас, и чему она вас научила?

— Каково ваше первое представление о женском теле?

Она спрашивает:

— Теряете вы уважение к женщине с силиконовым бюстом?

Джульетт рассказывает;