Фантастика 1981

— То-то. А по справочнику Лоэлла на планете Либертас, куда мы благополучно припланетились, должна быть таверна. Как же ты смеешь утверждать, будто ее нет?

— Таверны на Либертас нет. Я ее не обнаружил.

— Допустим. Но ведь не кто иной, как ты поведал мне вчера, что недурственно провел времечко в таверне. И меня туда зазывал.

— Да. Я имел там приятную беседу с одной замечательной вычислительной машиной, — невозмутимо отвечал Гимза. — И она попотчевала меня током высокого напряжения. Да столь щедро, что я опьянел. Даже песню затянул. Представляешь?…

— Конечно, конечно, — забормотал я, ужаснувшись мысли, что он вдруг начнет пробовать при мне свои голосовые связки. — Но удивительная метаморфоза: взамен таверны какаято компьютерша.

— Не какая-то, а замечательная. И ничего удивительного в этом нет. Удивляются только люди и особенно те, кто… — Гимза вдруг замолчал и в растерянности перевел взгляд на потолок, где ничего примечательного не было. Обычный потолок заурядного звездолета.

— Так кто же? — спросил я.

Гимза обладал одной-единственной сносной чертой характера: на вопрос, заданный в лоб, он отвечал без жеманства и фальши, свойственной большинству его собратьев.

— Невежды, вот кто удивляется всему без разбора, — твердо ответствовал Гимза.

— Ты удивительно нынче тактичен, — вздохнул я.

— Зря обижаешься, — гудел Гимза. — Внося элемент сомнения в мои слова и, стало быть, намекая на то, что я, честнейшее существо, могу лгать, ты тем самым меня оскорбляешь. Но я не обижусь на тебя, потому что нехорошо, когда во время длительного путешествия друзья огорчают друг друга. На этом звездолете нам предстоит еще несколько веков одиночества.

— Вношу элемент сомнения. По корабельному времени приблизительно двадцать восемь месяцев.

— Допустим. Думаешь, для существ чувствительных мало двадцати восьми месяцев? Что же касается ехидного словечка «компьютерша», то я категорически…

— За эти двадцать восемь месяцев неплохо бы иногда помолчать, — тихо сказал я. — А уж если говорить, то по существу.

При всех обстоятельствах одно было бесспорно: Лоэлл, этот храбрый звездопроходец, легендами о подвигах которого жило не одно столетье, не мог ошибиться. Уж если он упоминает про лучшую в мире таверну для космических путешественников, стало быть, это сущая правда. Помнится, одна из легенд намекает, что таверну соорудил сам Лоэлл. Что ж, в этом есть резон. Тот, кто открывает планету и дает ей имя Либертас — Свобода, имеет право построить, допустим, таверну. Почему бы и нет… Но вот что означают слова самого Лоэлла о том, что лишь на Либертас человек обретает полнейшую свободу?

Теперь Либертас оказалась на скрещении звездных дорог.

И астронавты сюда частенько заворачивают, чтобы передохнуть в таверне Лоэлла. Расспрашивать тех, кто уже здесь побывал, бесполезно. Счастливчик восхищенно щелкает языком, мотает головой и тянет нараспев: «О!.. Такое надо испытать самому. Такое, братец ты мой, не перескажешь».

Честно говоря, я давненько мечтал свернуть на Либертас и заглянуть в таверну. Почему бы не позволить себе расслабиться и отдохнуть, тем более ты бороздишь небеса на грузовом звездолете, где ты избавлен от назойливых пассажиров, хотя и обречен на занудство Гимзы. Месяц больше, месяц меньше — какое это имеет значение для грузового звездолета? Никакого.

— Какое ж ты принял решение? — поинтересовался Гимза. — Эх, заглянуть бы туда на денек-другой! Хоть никакой таверны там все же нет и в помине, но беседовать с вычислительной машиной и приникать к высокому напряжению тоже немалое удовольствие. Я с ней так подружился, что обещал при удобном случае непременно навестить.

— Нашел себе, стало быть, собеседницу? — улыбнулся я.

— Зря ты пытаешься меня уколоть, — сказал Гимза. — Умные люди не должны ссориться по пустякам, ты сам это часто повторяешь.

— Человек человеку рознь. Тем более что ты не совсем человек…

— Тем более, — насупился Гимза. — Пусть, пусть я всего лишь робот, зато к вычислительной машине я испытываю куда более теплые чувства, чем к кое-кому из людей. Особенно к тем, кто в моем присутствии употребляет глупое слово «компьютерша»…

Гимза опять завел свою шарманку. Пришлось прибегнуть к хитрости.

— Ладно, — похлопал я его по плечу. — Ты хорошо поступил, что вместо поисков таверны нашел себе друга, похожего на тебя.

— Я искал таверну, но разве я виноват, что вместо нее нашел вычислительную машину? — парировал Гимза. — И она угостила меня током высокого напряжения.

— Ничего, с таверной все образуется, — сказал я, уходя от скользкой темы.

— Значит, решил все-таки искать таверну?

— Не искать, а найти. Ибо одному Лоэллу я верю больше, чем всем вычислительным машинам вселенной, вместе взятым. Так что будь любезен подготовить вездеход.

На другой день я пустился в путь. Предоставив автоматам возможность самим прокладывать курс, я откинулся на с-пинку кресла и с полузакрытыми глазами размышлял о таверне, которую непременно обнаружу.