Фантастика 1981

Только увидев в холле сидящего в кресле Гарбузова, Михаил вспомнил, что пришел сюда не один. Он даже не заметил, когда Василий Григорьевич вышел из зала. С трудом сбрасывая с себя нервное напряжение, Петрухин сел в кресло напротив и закрыл глаза.

Некоторое время они сидели молча. Михаил не мог прийти в себя от этой встречи. Было слишком тяжело. Там, в зале, Михаил почти что почувствовал какие-то родственные связи, соединяющие его с этим ящиком. Но сейчас, когда ушел из зала, начинал понимать, насколько глупо было все, о чем он думал там. Ведь компьютер был всего лишь хранилищем самосознания его деда Ивана Петрухина и не мог быть ничем иным. А раз так, то мог ли Михаил относиться к нему как к человеку?

«Он же переживал, вздыхал, черт возьми, — подумал Михаил. — Я же чувствовал, что ему тяжело. Я ведь хотел, если Иван Петрухин не вернется, возродить в этом ящике те человеческие чувства, которые заглохли в нем за эти века стояния в зале, где он практически не видел никого, кроме таких же несчастных электронных самосознаний, как он сам. Нет, я окончательно запутался во всем этом».

— Я прекрасно вас понимаю, — сочувственно покачав головой, сказал Гарбузов, — потому-то я и ушел почти сразу: не мог долго выдерживать вашей беседы.

— Скажите, они действительно тоскуют?

— А вы как думаете? Ведь они с самого начала наделялись эмоциями своих «прародителей». Конечно, основное для этих электронных существ — информация. Но им необходимо и простое непосредственное общение. Здесь налажена система связи между всеми залами и этажами. Однако и такой огромный «коллектив» может надоесть. Лучше всего, конечно, общение с людьми. Хотя оно и бередит их электронную душу. Со временем-то человеческие чувства, эмоции приглушаются, но встречи с живыми людьми напоминают о них…

— Наверное, все они стоячие энциклопедии?

— Конечно, энциклопедии, — согласился Гарбузов. — Им самим от этого не легче. Они переваривают почти всю информацию, проходящую по системам связи, и по знаниям с ними не может сравниться ни один нормальный человек. И все же они не могут не чувствовать себя ущербными.

— Василий Григорьевич, — спросил Михаил, — вы вот говoрили, что компьютеры теряют со временем былые человеческие интересы. Как же понимать идею интеллектуального бессмертия? Ведь интеллект должен приносить пользу.

— Они приносят пользу. — Гарбузов провел рукой по своим пышным седым волосам. — От общей системы связи их отключать не стали. Зачем мучить и без того несчастные электронные «создания»? На выходе же канала связи поставили специальный мощный компьютер, регистрирующий и сортирующий все внесенные ими предложения, изобретения, открытия, все, выходящее из этого здания. И нередко мы получаем интересные результаты. Но каково им — полумашинам-полулюдям?! Когда космонавты возвращаются, второе «Я» объединяется с первым. И если не возвращаются?… Ладно, хватит об этом, — закончил Гарбузов, вставая. — Сейчас поедем ко мне в академию и там продолжим разговор.

Когда они спустились на первый этаж, Михаил подошел к Дежурной.

— Все в порядке? — спросила девушка, подняв на него глаза.

— В общем и в целом, Люда, — в тон ей ответил Петрухин, вглядываясь в синюю глубину глаз.

Девушка слегка покраснела и отвела взор в сторону. Михаилу не хотелось отходить от нее. То ли потому, что после всех этих электронных самосознаний появилось желание поговорить с живым человеком, не занятым всеми этими проблемами, то ли она просто понравилась ему. Он и сам еще не знал.

— Вы будете заходить еще? — спросила она, все еще глядя в сторону.

— У меня здесь еще много дел. Если бы даже управился за сегодняшний день, то все равно пришел бы, чтобы посмотреть на вас.

Девушка подняла на него глаза и покраснела еще больше.

Тут Гарбузов поторопил Михаила, и они вышли на лужайку перед зданием.

И вот они снова сидят в мягких кожаных креслах цвета слоновой кости в кабинете Гарбузова. Василий Григорьевич заказал перекусить, и через минуту в небольшом люке в стене появилось две порции закуски, кофейник и две небольшие чашечки.

Гарбузов поставил чашку на стол:

— Возвращению из космоса вашего пращура Всемирная академия наук придает очень большое значение. Он совершил поистине героический перелет и отсутствовал на Земле самый максимальный на сегодняшний день срок — пять веков. Проблема заключается в другом: как он через такое большое время встретится со своим вторым сознанием… Понимаете ли, — продолжил Гарбузов, чуть помолчав, — нам вполне достаточно tex несчастных, которых вы уже видели. И мы н-е можем допустить, чтобы на нашей, как говорили раньше, благополучной планете стало одним несчастным больше. Да и не только несчастным…

— Я так ничего и не понял, — перебил его Михаил. — Вы говорите, что он может стать несчастным?

— Человек, проспавший пять веков, вдруг просыпается в чужом для него мире. Специалисты утверждают — ассимилироваться полностью он не сможет. А кем он будет? Человеком под стеклянным колпаком? Живым экспонатом Музея космонавтики?