Фантастика, 1984 год

Родился отец 17, а по старому стилю 4 марта 1884 года в Смоленске, в семье священника. Всего у Беляевых было трое детей: Василий, Александр и Нина. В детстве Вася упал с лежанки, отчего остался на всю жизнь хромым. Будучи студентом ветеринарного института, катаясь на лодке, утонул. Ниночка в возрасте 9 или 10 лет умерла от саркомы печени.

В доме Беляевых царила атмосфера набожности. Всегда было полно каких-то бедных родственников и богомолок. Несмотря на то что родители отца были людьми глубоко верующими, отец с детства не испытывал перед богом ни благоговения, ни страха. Правда, в церковь он, как и положено, ходил, однако вместо того, чтобы молиться, разглядывал иконы, прищуривая при этом то один глаз, то другой, отчего свет от свечей преломлялся, превращаясь в северное сияние. Практикуясь так, однажды отец обнаружил, что видит обоими глазами неодинаково.

Кстати, о зрении отца. Когда ему было лет 10-12, он качался на качелях. Раскачавшись, он попытался описать дугу, но сорвался и упал лицом вниз, сильно ударив глаз, отчего тот распух и совсем заплыл. Перепуганная мать велела позвать врача. Пришел местный эскулап и безапелляционно заявил: глаз необходимо зашить!

– Не дам! - заявила Надежда Васильевна. И не дала.

Благодаря этому глаз у отца был сохранен. Однако падение не прошло даром, и отец стал видеть ушибленным глазом значительно хуже, вследствие чего ему пришлось носить очки. В связи с этим мне вспомнился один глупый и в то же время смешной случай, о котором рассказывал отец. Как-то он ехал в трамвае. По дороге он купил газету и хотел ее прочесть, но очки для чтения забыл дома. Он мог обходиться и без них, но для этого ему нужно было снимать очки для дали и приблизить газету к самым глазам, что он и сделал. Увидев это, кто-то из пассажиров насмешливо заметил: - Очки-то, видно, для форсу носит, а как читать, так снимает.

Объяснять отец не стал, только посмеялся в душе над незадачливым насмешником.

В семье Беляевых слово “черт” произносить считалось грехом, и о тех, кто его произносил, говорили, что он черным словом ругается. Но отец с детства питал к чертям непонятную симпатию. Часто его ругали за то, что он ногой качает.

– Не качай нечистого, - скажет, бывало, строго няня.

Саша переставал, но стоило всем уйти, как он принимался за то же занятие.

– Пусть покачается, - думал он, глядя на свою ногу, и старался представить себе маленького симпатичного чертика.

Часто в доме родителей появлялся тихопомешанный, которому все время мерещились черти. Иногда он тихонько сидел в кухне на печи и бормотал себе что-то под нос. Но, бывало, черти так допекали его, что он с криком соскакивал на пол, хватал кочергу, быстро поворачиваясь, делал вокруг себя круг и успокаивался.

– Что, не пролезть? - спрашивал он и хихикал. - Не достать? Вот я вам! - угрожал он им, и начинал крестить потолок и стены. А Саша стоял с большими глазами, без страха смотрел на него.

Как-то Саша, когда ему было лет пять или шесть, объелся сырым горохом. Ночью у него поднялась высокая температура, начался бред. Всюду, куда бы он ни смотрел, появлялись чертики. Они выглядывали из-за занавесок, из-под подушки и даже из-за иконы. Чертики весело хихикали и прятались. Саше было страшно, душно и тяжко, но он во что бы то ни стало должен был тоже хихикать. И он делал это, превозмогая слабость. А мать, не на шутку встревоженная его поведением, не знала, чем ему помочь.

Будучи уже школьником, отец любил заходить в один магазин, где за один двугривенный можно было приобрести любую вещь. Здесь была всякая мелочь. Однажды Саша купил в этом магазине маленький, величиной с ладонь, человеческий скелетик. Сделан он был из проволоки и гипса. Все его суставы сгибались. В это время Саша дружил с сыном гробовщика.

По просьбе Саши гробовщик сделал маленький гробик, как раз по росту окелетика. Придя домой, Саша привязал ниточки ко всем суставам скелетика и к крышке гроба. Потренировавшись, вечером он пригласил в комнату няню, велев ей сесть, после чего скрылся за ширмой. В комнате было полутемно, и старушка не сразу заметила, что на столе стоит гробик. Вдруг раздался слабый шум, крышка гробика открылась и в нем во весь рост поднялся мертвец. Передернув плечами, он стал притопывать в гробу, вскидывал руки и наконец, выскочив из гробика, пустился в пляс. Няня от испуга охнула и закрыла рот рукой. Некоторое время она сидела и будто завороженная смотрела на пляску мертвеца. Потом сорвалась со стула и, крестясь и причитая, кинулась к двери. Вбежав в комнату к Надежде Васильевне, она даже толком ничего не могла сказать, что случилось, только повторяла:

– Непоседа царевич, непоседа царевич…

Так звали Сашу в детстве. Испугавшись, что с сыном опять что-то случилось, Надежда Васильевна поспешила в детскую, но сейчас же убедилась, что это была очередная проделка ее сына. Хотя Саша и был средним сыном, но любимым. Мать простила ему и эту шалость.