Фантастика, 1984 год

Я успокаивающе обнял ее и увидел внимательный русалочий взгляд.

– Умоляю тебя, - как можно спокойнее сказал я, - без меня ничего не предпринимай, русалка тут ни при чем. Если же с ней что-нибудь случится, мне будет худо. Дай слово, что не тронешь ее. Ну хочешь, покажи ее соседям, знакомым.

Я тут же понял, что говорю не то, но уже было поздно: подетски вытирая слезы тыльной стороной ладони, Людмила улыбнулась в ответ и утвердительно кивнула головой.

Паломничество в наш дом началось с визитов детей. Первыми явились соседские близнецы Толя и Коля, проказливые, хулиганистые мальчишки, от которых стонал весь двор. Они восхищенно цокали языками, стоя и сидя возле аквариума, ползая вокруг него по полу и склоняя над ним свои одинаковые вихрастые головы. Я настороженно следил за ними, чтобы чегонибудь не накуролесили.

Потом потянулись Аленкины подружки, а после к Людмиле захотелось показать русалочку своим сослуживцам и знакомым.

Однажды и я привел в дом главврача и рентгенолога нашей клиники и в полную меру насладился их удивлением и восторгом.

Но никому, даже Людмиле, я не решался поведать о разумности русалки. Я знал, что долго носить в себе этот груз опасно, и с нетерпением ждал из экспедиции своего друга Дроботова. Его восхищения и понимания сейчас очень не хватало мне, без него тайна исподволь подтачивала меня.

После того как у нас перебывали чуть ли не все соседи и знакомые, начали раздаваться телефонные звонки: совсем неизвестные нам лица спрашивали, нельзя ли взглянуть на наше чудо. Каждый из абонентов, прежде чем завести об этом разгoвор, представлялся, кто он, где работает. Вскоре я заметил, что круг наших знакомых пополнился режиссером областного театра, музыковедом, директором цирка, заведующей одного из отделов универмага, спортивным тренером.

Людмила на глазах расцвела, в лице ее появилась значительность, она стала приветливей и веселее.

Через месяц мы обрели в городе такую популярность, как некогда печально известная семья, воспитавшая львов. Но вот Берегиней стали интересоваться какие-то биологические и зоологические общества, кружки, и я насторожился, заметив Людмиле, что русалочка делается все более беспокойной. Когда стучали ногтями по аквариуму, она металась из угла в угол, пряталась в гротик из камней. Зрителям это, конечно, приносило удовольствие, но я читал на ее лице истинное страдание, поэтому вскоре запретил и детям и Людмиле эти спектакли. Домочадцы, конечно, огорчились, присутствие чуда без зрителей казалось им невыносимым. Для начала пришлось лишь ограничить количество посетителей, но в будущем я надеялся и вовсе прекратить это нашествие.

Профессор университета пришел, когда я был дома. Бледный, худощавый, с густым ежиком седых волос, он, еще не увидев Берегиню, высказал надежду, что во имя науки я подарю этот, как он выразился, уникальный экземпляр речной фауны кафедре биологии.

– Больше ничего не придумали? - несколько дерзко вырвалось у меня.

– Видите ли, тут нужно поступиться личным престижем, - назидательно оказал он.

Сгоряча я хотел было послать его куда подальше, но потом, чтобы он раз и навсегда отказался от мечты завладеть Берегиней, придумал вот что:

– Подождите минуту, у меня там не все прибрано, - сказал я перед тем, как войти в гостиную.

Быстро подошел к аквариуму, вцепился в его стенки и настроился на волну Берегини.

– Прошу тебя, превратись в лигуха, - шепотом сказал я.

Она поняла, что ей грозит опасность, и, не спрашивая ни о чем, вмиг изменила внешность.

– Пожалуйста, проходите, - пригласил я профессора. - Вот она, моя русалочка. Люди несколько преувеличивают, она совсем не похожа на человека, но, согласитесь, при известной доле воображения можно дорисовать и девичью голову, и руки.

Профессор заглянул в аквариум, и лицо его разочарованно вытянулось.

– Да это же головастик, только огромных размеров. Если присмотреться, и впрямь есть что-то от женской фигуры, но не настолько, чтобы визжать от восторга, как одна моя знакомая…

Я остался доволен. Немного покрутившись у аквариума, профессор осмотрел комнату, видимо, чуя пкакой-то подвох, но, не увидев ничего подозрительного, вышел, недовольно бормоча: - И выдумают же… Русалочка…

– Но если вы биолог, должны заинтересоваться величиной головастика, - поддел я.

– Мало ли в природе аномалий, - пожал он плечами.

Этот визит еще более насторожил меня. Я предупредил Людмилу, что мы можем лишиться Берегини - приедут из какого-нибудь центрального научно-исследовательского института и заберут ее.

– А тебе не кажется, что скрывать ее антиобщественно? - неожиданно сказала она.

– Мне кажется, куда антиобщественней извлекать из ее существования корысть, - отрезал я. Это было намеком на то, что жена в последнее время стала отсеивать любопытствующих, приглашая в дом тех, кто мог быть ей чем-то полезен.

Натолкнула ее на это базарно-мудрая Благушина, ее давняя приятельница, умеющая извлекать пользу даже из фонарного столба под своим окном: разбив на нем лампочку, заколотила в него гвоздь и протянула между ним и стеной дома бельевую веревку.