Фантастика 1985

Далее бумага содержала довольно сухой, скучноватый текст, который, по правде говоря, нам, мальчишкам, был в то время не очень-то интересен, поэтому переводили мы его кое-как, по диагонали. Единственное, что я запомнил, это рассуждение о каком-то неизвестном на Земле диапазоне длин волн, не улавливаемых ни человеческим глазом, ни оптическими или телеметрическими приборами и радиоприемниками. Но именно посредством этих волы можно увидеть тот загадочный параллельный мир, который якобы существует прямо рядом с нами. Лишь потом я понял, какими же мы тогда были идиотами — пропустили мимо своего внимания такой яркий, такой сказочный образ.

Ведь только представь себе, рядом, буквально в двух шагах от нас, вон за тем деревом, или вон возле того дома, ходят, бегают, дышат, разговаривают друг с другом некие невидимые существа из неведомого потустороннего мира. Вот сейчас, в это мгновение, они слушают наш треп, смотрят на нас с удивлением и думают, как мы глупы, что не ищем с ними контакта.

Одно только короткое соприкосновение с их удивительной жизнью могло бы полностью изменить всю судьбу человечества.

А они давно уже ищут встречи с нами. Вот уже несколько десятков лет в разных местах Земли обустраиваются участки местности, где при каких-то специальных условиях некоторые люди, обладающие особыми свойствами нервной системы, могут настроиться на нужную волну и увидеть это загадочное Нечто. Там, в этом английском тексте, был приведен довольно длинный перечень таких мест, разбросанных по всему свету.

Помню, в списках значился какой-то буддийский храм в Пенджабе, большой универсам в Гданьске, речная отмель в Кении и так далее. Единственное место, которое было отмечено у нас, в Подмосковье, — это двухметровый деревянный забор из шпунтовых досок с чугунными столбами и железным креплением.

Что в нем особенного, чем он отличается от тысяч других таких же заборов, наставленных у нас повсюду, увы, так я и не усек.

Вот и все, что я тогда запомнил…

Во второй половине рабочего дня все вкалывают. Вадим сосредоточенно давит клавиши моделирующей вычислительной машины, патрон, только что вернувшийся из главка, сгорбился над пояснительной запиской к проекту, а я доделываю вертикальную планировку к генеральному плану.

По чертежу извилистой линией тянется река, вдоль которой выстроились длинные прямоугольники заводских корпусов.

К ним со всех сторон сходятся полосатые полоски железнодорожных путей, стрельчатые линии электропередачи и паутина коммуникационных сетей. В правой верхней части листа возле закрашенного зеленым лесного массива расположены косо заштрихованные кварталы будущего заводского поселка.

Я вожу карандашом по исчерченному вдоль и поперек ватману, вычисляю координаты углов поворота спецкоммуникаций, а из головы не выходит рассказ Вадима. Ну кто мог бы принять всерьез этакую чепуховину? Начитавшийся фантастики мальчишка, какая-нибудь экзальтированная девица или чокнутый старик. Но я-то ведь серьезный человек, инженер, вместе со своими сослуживцами решающий судьбу тысяч людей, которые будут строить будущее по нашим чертежам. Почему же мои мысли все время возвращаются к одному и тому же, почему мои мозги засорились на этом англосаксонском бреде?

Почему?

И вдруг я вспомнил.

Это был очень высокий, очень плотный, очень загадочный зеленый забор. Он был сделан из широких толстых шпунтованных досок, наглухо сбитых гвоздями с крупными вафельными шляпками. Забор отгораживал наш детский мир от всего прочего взрослого мира.

В то время моя жизнь вообще почти целиком состояла из всяких запретов. Мне нельзя было ходить в кино на вечерние сеансы, ложиться после десяти и вставать раньше семи, ездить одному в трамвае, бегать на пруд. Чего только еще я не имел права делать!

Все эти ограничения казались несправедливыми, обидными, однако они были неизбежны и поэтому понятны. Но вот зеленый забор!

Его тайна всегда оставалась неразгаданной, непостижимой, вечной. Самые высокорослые прохожие, казалось нам, не могли заглянуть за деревянную стену, самые всезнающие знатоки не знали, что скрыто Там. На всем своем протяжении забор нигде не имел ни одной даже самой крохотной щели, а его нижняя часть, казалось, уходила глубоко в землю, не оставляя никаких вариантов…

Нас было трое мальчишек, живших поблизости. Из всех я был, пожалуй, главным утопистом. Когда мы уставали от своих бурных игр и пристраивались на корточках у забора, прислонившись к нему спиной, я начинал плести небылицы, полные драматизма и фантастики. Я так увлекался, что забывал о присутствии слушателей.

Мое воображение рисовало живописные картины, где причудливым образом переплетались мои «обширные» познания в географии, геологии, ботанике, спелеологии.