Фантастика, 1987 год

Дело в том, что Мэгги обнаруживала загадочную способность предугадывать приближение к берегу кораблей с экипажами, включая подводные лодки! Биополе? Фриц Талер не знал этого наверняка, но своему патрону подал это как идею использования биополя. И эту идею можно проверить с помощью той же Мэгги!

Непостижимым образом узнавала она о передвижении подводных дредноутов в пучинах океана.

Шеф задумался, помолчал. Потом дал добро на предварительные эксперименты.

– Я устрою Мэгги на судно наблюдения,- отрапортовал Талер.- Пусть эксперимент будет масштабным, в самых настоящих морских условиях!

И Мэгги отправилась в плавание. Талер взял на себя роль посредника, объективного наблюдателя.

– С правого борта судно! Опасно маневрирует, его намерения определить не удается! - Таким было первое совместное сообщение Мэгги и Талера.

Какая досада! Когда они увидели это судно, то быстро поняли оплошность. Это был танкер. Ребята из Хьюстона везли средневосточную нефть.

– Мэгги,- сказал Талер.- При всем желании я не могу признать наш эксперимент удачей. Но в этом что-то есть. Думаю, что это позволит нам продержаться еще некоторое время, может быть, до рождества. А теперь нам предстоит самое главное - составить текст радиограммы для нашего интересующегося наукой шефа. Биополе. В этом что-то есть.

И Талер саркастически улыбнулся.

ШКОЛА МАСТЕРОВ

ФЕДОР СОЛОГУБ МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК

Якову Алексеевичу Саранину немного недоставало до среднего роста; жена его, Аглая Никифоровна, из купчих, была высока и объемиста. Уже и теперь, на первом году после свадьбы, двадцатилетняя женщина была дородна так, что рядом с маленьким и тощим мужем казалась исполиншею.

“А если еще раздобреет?” - думал Яков Алексеевич.

Думал, хотя женился по любви - к ней и к приданому.

Разница в росте супругов нередко вызывала насмешливые замечания знакомых. Эти легкомысленные шутки отравляли спокойствие Саранина и смешили Аглаю Никифоровну.

Однажды, после вечера у сослуживцев, где пришлось выслушать не мало колкостей, Саранин вернулся домой совсем расстроенный.

Лежа в постели рядом с Аглаею, ворчал и придирался к жене.

Аглая лениво и нехотя возражала сонным голосом: - Что же мне делать? Я не виновата.

Она была очень покойного и мирного нрава.

Саранин ворчал:

– Не обжирайся мясом, не трескай так много мучного, целый день конфеты лопаешь.

– Не могу же я ничего не кушать, коли у меня хороший аппетит,- сказала Аглая.- Когда я была в барышнях, у меня еще лучше был аппетит.

– Воображаю! Что ж ты, по быку сразу съедала?

– Быка сразу съесть невозможно,- спокойно возразила Аглая.

Скоро заснула, а Саранин заснуть не мог в эту странную осеннюю ночь.

Долго ворочался с боку на бок.

Когда русскому человеку не спится, он раздумывает. И Саранин предался этому занятию, столь мало ему свойственному в другое время. Он же был чиновник - много думать было не о чем и не к чему.

“Должны же быть какие-нибудь средства,- размышлял Саранин.- Наука с каждым днем совершает удивительные открытия; в Америке делают людям носы какой угодно формы, наращивают на лицо новую кожу. Операции какие делают - череп продырявливают, кишки, сердце режут и зашивают. Неужели же нет средства или мне вырасти, или Аглае телес посбавить? Какое-нибудь секретное бы средство? Да как его найти? Как? Да, вот если лежать, то не найдешь. Под лежачий камень и вода не бежит. А поискать… Секретное средство! Может быть, он, изобретатель, просто ходит по улицам, да ищет покупателя. Ведь как же иначе? Не может же он публиковать в газетах… А по улицам,- вразнос, из-под полы продать что угодно,- это очень возможно. Ходит, предлагает по секрету. Кому нужно секретное средство, тот не станет валяться в постели”.

Так поразмыслив, Саранин стал проворно одеваться, мурлыча себе под нос:

– В двенадцать часов по ночам…

Не боялся разбудить жену. Знал, что Аглая спит крепко.

– По-купечески,- говорил вслух; “по-мужицки”,- думал про себя.

Оделся и вышел на улицу. Спать совсем не хотелось. На душе было легко, и настроение было такое, как у привычного искателя приключений перед новым интересным событием.

Мирный чиновник, проживший тихо и бесцветно треть века, ощутил вдруг в себе душу предприимчивого и свободного охотника диких пустынь,- героя Купера или Майн-Рида.

Но, пройдя несколько шагов привычною дорогою - к департаменту,- остановился, призадумался. Куда же, однако, идти? Все тихо и спокойно, так спокойно, что улица казалась коридором громадного здания, обычным, безопасным, замкнутым от всего внешнего и внезапного. У ворот дремали дворники. На перекрестке виднелся городовой. Фонари горели. Плиты тротуара и камни мостовой слабо мерцали сыростью недавно прошедшего дождя.

Саранин подумал и в тихом недоумении пошел прямо вперед, повернул направо.

На перекрестке двух улиц при свете фонарей он увидел идущего к нему человека, и сердце его сжалось радостным предчувствием.

То была странная фигура.