Фантастика, 1987 год

– Категорически нет! - сказал я.

И, домой возвращаясь, сердито твердил себе:

– Нет и нет! Не хочу урезать, не буду отнимать.

Машу тревожило другое:

– Ты не разлюбил меня? Ты не разлюбишь?

– Нет и нет,- повторял я сто раз подряд. Но где-то на полпути к дому задумался: “Добавочный талант, может быть, это не так скверно? Кто я сегодня? Обычный парень, каких двенадцать на дюжину, русый, лохматый, конопатый, среднего роста, средних способностей, без особых склонностей, плыву себе по течению, куда выплыву, сам не знаю. Люблю природу, рисовать люблю, но перышком, с красками так и не справился. А в нашу эпоху фотокиноголостерео вообще кропать перышком не принято. Надо изображать свое впечатление, цветозвукоароматическое. Попрошу себе талант впечатлительности. Вообще какой-нибудь талант. Пассивная у меня натура, созерцательная, хочу творческую”.

– Маша, я передумал. Поговори со своим дядей.

И дядя согласился. Труднее было с моими родителями - и с матерью и с отцом.

Отец сомневался. Отец говорил: “Рискованно”. Мать криком кричала: “Ни в коем случае! Через мой труп. Вивисекция запрещена еще в прошлом тысячелетии. Пусть ставят опыты на мышах, пусть на своих детях ставят опыты!” Я чуть не сказал: “Уже!”

– Задурили голову ребенку,- кричала мать.- Я буду жаловаться. Я до Всемирного Совета дойду.

– Я уже не ребенок,- возражал я.- Мне семнадцать будет в декабре.

– Вот когда будет двадцать один…

– Тогда поздно. Голова перестает расти в шестнадцать. Своевременно надо включать гормоны.

Я говорил, отец говорил, мать кричала и плакала, воздевая руки к небу. Но в конечном итоге я настоял на своем. Как настоял?

Обидел родителей. Обидел их, признаюсь со стыдом.

– Вы поглядите на меня,- сказал я,- средний парень, каких двенадцать на дюжину, русый, лохматый, конопатый, среднего роста, средних способностей, натура пассивная, созерцательная, без тяги к творчеству. Какие вы мне выдали гены? Самые заурядные, самые распосредственные. Я не желаю быть рабом генов, пожизненным узником вашей наследственности. Не мешайте мне освободиться от генетических цепей.

И пронял. Мать еще всхлипывала, а отец смолк, загрустил, сложил руки на коленях, уставился в пол.

– Возразить нечего,- вздохнул наконец.- В древних книгах говорилось: “И будешь ты проклят до седьмого колена”. Возможно, наследственность подразумевалась. Верно, не блестящие у тебя гены, не знаю, от которого колена. Ну что ж, освобождайся, сбрасывай цепи. Но уверен ли ты, что не проклянешь своих потомков, испортив их гены?

– Если испорчу, исправят,- сказал я с юной бесшабашностью.

Школа итантов.

Школа как школа: классы, в классах, конечно, столы, а не парты, на каждой справа пульт и дисплей, на стенах экраны, экраны. “Друзья, посмотрите, направо, друзья, посмотрите налево, друзья, посмотрите наверх”. На кафедре лектор указкой, урок 45 минут, перемена - 10, в соответствии со средней восприимчивостью. На всей планете так.

Единственное отличие: каждую субботу инъекция. Вводится в кровь кубик раствора ростового вещества. И мозги продолжают расти; образуются новые нейроны и ганглии. Предстоит наполнить их талантом.

Каким? И какие бывают таланты вообще?

Мы говорим о человеке: талантливый художник, талантливый математик, талантливый хирург, механик, философ. Разные таланты, разные мозги. Чем-то различаются мозги художника, математика, хирурга, механика, философа. Не только содержанием, но и строением. Природные способности были какие-то. И вместе с тем едва ли природа конструировала заранее художественные или хирургические мозги.

Надо разобраться.

Работе мозга была посвящена вступительная лекция в школе итантов.

Мозг - это орган, задача которого обрабатывать информацию и на основе ее руководить действиями.

Информация - обработка - действие! Три этапа.

Информация приходит извне - через глаза, уши, нос, кожу - и изнутри: голоден, болен, устал.

Мозг приступает к обработке. В ней тоже три этапа: понимание - оценка - решение. Природа отрабатывала их механизмы сотни миллионов лет, исправляла, добавляла, дублировала для надежности. Даже понимание у нас двойное: образное и словесное. Образ: “Знакомое лицо, где я его видел?” Слова: “Да это же дядя Ваня!” Чтобы произнести это опознающее “ах”, нужно иметь в мозгу громадный архив, картотеку знакомых лиц, проще говоря - память. С картотекой этой и сличается информация, и если она новая, важная и повторяющаяся, закладывается “на длительное хранение”.

Понимание - только первый этап обработки. Опознанную информацию нужно еще оценить - хороший человек дядя Ваня или прескверный? Обнимать его или обходить сторонкой? Оценка тоже ведется по двум критериям: эмоциональному и рассудочному. Эмоциональный: “приятно - неприятно”, рассудочный: “полезно - вредно, нужно - не нужно”.

Оценили. Можно действовать?