Фантастика 1987

Ну как тут не расстроиться, синьор. Но духом я не пал, а решил обойти стадион кругом, может быть, еще вход есть — ну какой-нибудь там для спортсменов или персонала… Не успел я пройти и сотни шагов, как действительно, — гляжу, еще одни ворота, и надпись на них: «Служебный вход». Но, однако, и там, синьор, было оцепление. Я уж не стал подходить к полицейским, понял, что это бесполезно. А на стадионе тем временем шум, рев, зрители беснуются, диктор фамилии игроков называет, достал я свой карманный телевизор, гляжу — любимая моя команда выигрывает. Так это меня приободрило, что когда у ворот остановился крытый фургон-электро, я, пока водитель его переругивался с полицейскими, смог забраться внутрь — это в мои-то годы, синьор! Только я влез да прикрыл за собой дверь, чувствую — поехали. А через пару минут остановились. Приоткрыл я тихонько дверь, смотрю, как раз напротив меня, через дорожку, обсаженную кустами, — двери, ведущие под трибуны. Выскочил я из машины и нырнул в кусты. И нырнул, скажу я вам, вовремя, потому что буквально через минуту из-за поворота выскользнул маленький полицейский электро, а в нем трое здоровенных ребят в форме.

Остановилась машина рядом с моим кустом. Ну, думаю, все, Педро, — это я сам себе говорю, синьор, — вышвырнут тебя сейчас отсюда с позором. А сам притаился как мышь и наблюдаю.

Гляжу, эти трое бросаются к соседнему кусту и выволакивают оттуда какого-то бедолагу — почтенного синьора моего возраста — тоже, видимо, хотел попасть на стадион. Как я потом узнал, это-то и спасло меня. Там, оказывается, такая защита устроена — реагирует на присутствие человека. Ну она и сработала, как будто там был только один этот почтенный синьор.

Не успел полицейский электро завернуть за угол, как я уже рванулся к дверям, приоткрыл одну, ринулся внутрь — теперь ищи меня! А над головой грохот, свист, рев — то ли проигрывают наши, то ли выигрывают — никак не пойму. Проскочил я побыстрее мимо закрытого буфета, мимо каких-то захламленных углов — даже не успел подивиться беспорядку, царившему под трибунами. И вот она, заветная дверь наверх. Отворил и зажмурился: под трибунами — полумрак, а наверху — ослепительное солнце. А когда я открыл глаза — вы не поверите, синьор, вокруг себя я никого не увидел! То есть ни единой живой души!

Ни зрителей, ни игроков, ни судей, ну, словом, никого. Только динамики на высоких мачтах от крика разрываются, Да так, что оглохнуть можно. Не поверил я глазам своим, выхватил из кармана телевизор, включил. Смотрю, нет, все в порядке, игра вовсю идет. Может, думаю, перенесли игру на другой стадион?

Но тут камера ворота показала, а за воротами фигурка святого Фоки, он у нас покровителем этого стадиона считается. Посмотрел на ворота, смотрю — святой на месте. Испугался я, синьор.

Так испугался, что и не передать. Стал бегать, кричать что-то.

Словом, помрачение нашло на меня.

Но чувствую, вдруг кто-то меня за локоть хватает. Я локоть вырвал, оглянулся. Смотрю — за спиной моей человек стоит.

Высокий такой, в очках, по виду настоящий профессор. Показывает он мне знаками, потому что словами ничего и сказать нельзя, шумно очень, на дверь, из которой я вышел. Ну и пошел я за ним, потому что деваться мне было некуда, синьор.

Прошли мы коридором, а там, за углом, большущий зал, весь заставленный шкафами. А посреди зала — головизор футбольный матч транслирует. И гляжу — моя любимая команда проигрывает. Не успел я как следует рассмотреть, кто кого, чего и как, профессор меня дальше потянул. Прошли мы через этот зал и оказались в кабинете.

Усадил меня этот профессор в кресло и спрашивает, кто я такой и что здесь делаю. И вы знаете, синьор, все я ему, как своему духовнику на исповеди, выложил. И то, что уже сорок лет на стадионе не был, и то, что я страстный болельщик, и то, что в моем кафе самый мощный головизор в городе. И лучше бы я не делал этого, синьор, может, и не рассказал бы мне этот тип ничего из того, что я от него потом услышал.

А рассказал он мне вот что, синьор. Память у меня хорошая, и если я не все понял, то все запомнил.

Как вы знаете, синьор, когда-то на футбол сотни тысяч людей ходило, но как только появилось телевидение, количество зрителей заметно поубавилось. Цветной телевизор тоже съел изрядную толику завсегдатаев стадионов, ну а когда появилось это дьявольское изобретение — головизор, на стадионы стали ходить лишь совсем выжившие из ума болельщики. Все остальные предпочитали смотреть футбольные матчи либо по телевизору дома, либо шли в кафе, где есть головизор. И конечно, у игроков почти сразу же резко упал класс игры. Попробуй-ка поиграй в полную силу, если на трибунах почти нет зрителей! Дошли даже до того, что стали проводить встречи команд под фонограмму, которую в нужные моменты включал специальный оператор.