Фантастика 2002. Выпуск 2

Конечно, популярность книги Лавренцовой обусловлена, в первую очередь, ее скандальностью и эпатажностью некоторых сцен. На художественные достоинства этого романа обращают куда меньше внимания. Между тем они несомненны. По всему тексту разбросаны аллюзии и реминисценции. Тут и «Второе нашествие марсиан» А. и Б. Стругацких, и «Дюна» Ф. Херберта, а заодно — Ф. Дик и Ф. Фармер. Очевидно, также влияние эстетики Дэвида Линча и «догмы» Ларса фон Триера. Наконец, сцены оргии с хиксоидами и алари откровенно заимствованы из «Жюстины» маркиза де Сада. Но главное не в этом. Основной темой, красной нитью проходящей через все повествование, является тема свободы, причем в экзистенциальном смысле. Фраза, сказанная одной из сестер Инги Сне-гурскому после совершенного им убийства, на мой взгляд, является ключом, позволяющим разгадать ребус, составленный автором: «Мы не будем тебя судить, поскольку ты сам — жертва. Но твой мир, мир, в котором условности принимаются за истину, рано или поздно судим будет».

Андрей СИНИЦЫН

О ФАНТАСТИКЕ И НЕ ТОЛЬКО

© Е. Харитонов, 2002

© В. Рыбаков, 2002

© И. Чёрный, 2002

© А. Шмалько. 2002

© Д. Байкалов, А. Синицын, 2002

Евгений Харитонов «РУССКОЕ ПОЛЕ» УТОПИЙ (Россия в зеркале утопий)

Не только каждая эпоха имела свою утопию, свою утопию имеет каждый народ, даже больше — каждый мыслящий человек.

Герберт Уэллс

Какое будущее ждет Россию? Куда ей стремиться, чтобы обрести, вымучить наконец достойное место на планете? В недружелюбные объятия Запада или Востока? Или все же у нее свое предназначение, свой путь?

Звучит очень своевременно, не правда ли? И все же вопросы эти — не со страниц сегодняшних газет.

Рассуждения о том, «как нам обустроить Россию», появились в словесности не сегодня и даже не вчера. В переходные времена, когда хрестоматийно русский вопрос «Куда нам двигаться дальше?» вставал ребром, фантастика оказывалась неизменно на переднем плане — нередко принося в жертву художественность в пользу социального прогнозирования и публицистической заостренности. Из творцов слова сочинители фантазий становились картографами российских Рая и Ада. Ведь и в самом деле, если внимательно отследить маршруты, по которым двигалась наша фантастическая литература, сопоставить ее хронологию с хроникой событий политической истории, то легко обнаружится взаимосвязь: именно самым тяжким для страны периодам обязательно сопутствует бурный всплеск утопий и антиутопий, поскольку в этих жанрах особенно прямолинейно, без «излишеств» вроде метафорических кодов, иносказательных лабиринтов, сконцентрированы надежды и опасения общества, пытающегося осмыслить свершившиеся перемены, социальные потрясения. В такие времена люди начинают думать о Будущем. В России эта взаимосвязь проявляется наиболее зримо. Что и не случайно. Одно из генетических свойств русского характера — неистребимый утопизм, «эсхатологическая вера в достижение лучшей жизни, мессианистическое убеждение в особой роли России в мировой истории» (В. П. Шестаков).

Предлагаемая серия коротких очерков — не литературоведческое исследование. Мы всего лишь попытаемся проследить, как менялись представления о России, ее роли в истории цивилизации, наконец, о ее будущем в сочинениях фантастов и утопистов различных эпох.

Заранее оговоримся: нас интересуют только произведения, объединенные темой выбора пути России, и, таким образом, за пределами нашего обзора мы оставляем основной пласт утопий о будущем вообще и об абстрактных, не имеющих конкретной привязки к нашей теме образах идеального государства. Конечно же, нам не удастся вовсе от них «избавиться».

ГЛАВА 1 «СЧАСТЛИВАЯ РОССИЯ…»

(XVII — начало XX вв.)

Социальные утопии, фантазии об идеальном государстве появились в народном сознании еще в Древней Руси. С ходу вспоминаются сказание о «Хождении Агапии в рай», «Путешествие Зосимы к рахманам» или, наконец, самая популярная и таинственная легенда о невидимом граде Китеже, то ли сокрытом под землей, то ли погруженном в воды вулканического озера Светлояр, что в Нижегородской губернии. Литературная же утопия в России родилась одновременно со становлением авторской прозы — на рубеже XVII–XVIII веков, хотя примеры утопических сочинений, принадлежащих перу конкретного автора, мы можем обнаружить и в более ранние времена — например, «Сказание о Магмет-салтане», созданное в 1547 году публицистом XVI века Иваном Пересветовым.