Фантастика 2002. Выпуск 2

Я проигнорировал его вопрос, попросту Закрыв глаза, за что тут же получил удар по носу. Дикая боль пронзила меня от макушки до пяток и выдавила стон из горла. Мой бедный, несчастный нос! Почему в каждой серии этого фарса они бьют меня по носу?! Я дернулся, так как на секунду забыл о своем незавидном положении. С тем же успехом можно пытаться вырваться, когда ты до самого горла погружен в ванну с затвердевшим цементом.

— Отвечай! — потребовал Клоун, не повышая голоса. Акробат взял твердыми цепкими пальцами за ноздри и с силой потянул. Страшная боль пронзила мое лицо, будто бы его целиком сдирали с черепа. В глазах потемнело. Не видя происходящего, я представил, что толстяк шарит своими ногтями внутри мозга, разрывая его на части. Но когда я снова открыл глаза, то тут же едва не лишился сознания. Лучше бы я их не открывал — потому что носа у меня больше не было. С маленького белого бугорка между глазами вниз свисали красные, сочащиеся кровью лохмотья, в которых жутко хлюпал воздух, который я пытался выдохнуть.

— Нет!!! — заорал я. Больше я не мог игнорировать происходящее вокруг, ибо чувства не подчиняются разуму. Мало понимать, что все это происходит понарошку, когда ты видишь свое изуродованное тело и чувствуешь совершенно не^ отличимую от настоящей боль. Да, они определенно не преувеличивали своих способностей по развязыванию языков.

— Что нет? — безжизненно спросил Клоун. Акробат застыл рядом с измазанными в моей крови пальцами.

— Нет, здесь меня ничто больше не ждет. Нет!

— Ты не обманываешь нас?

— Нет! Нет!

Оба «агента прикрытия» молча повернулись и пошли вдоль площади. Вокруг стояли застывшие статуи людей, так и не дошедших по своим делам, висели в воздухе садившиеся, но так и не достигшие земли флаеры. Мы прошли по площади к следующей улице, и всю дорогу я бессильно свисал в руках своих палачей, а боль, заполнившая всю голову, стучалась в ней гигантским молотом. С каждым ударом я замечал новые капли крови, стекавшие с лохмотьев мне на подбородок и грудь.

— Смотри! — потребовал Клоун, как только мы дошли до новой улицы. Здесь стояли высокие старинные дома с лепными украшениями между окнами и громадными лоджиями на верхних этажах. На одной стене висела табличка с названием «Цветочная». Боль мешала мне сосредоточиться и я смотрел на буквы и дома вокруг слишком долго. Акробат коротко ткнул меня в рану, однако это не помогло, так как я почти потерял сознание.

— Нет! — закричал я с истерикой в голосе, как только смог это сделать. — Это не то место, я ничего здесь не узнаю!!!

— Ты врешь, — холодно откликнулся Клоун, и я понял, что меня снова ждет нечто страшное.

— Нет, это правда!!! — снова завопил я, начав дергаться изо всех сил, но тщетно. Неотвратимый и ужасающий, Акробат приблизился ко мне. Это приближение само по себе оказалось гораздо страшнее, чем боль пытки. Ожидание боли ужаснее ее самой… Акробат вынул из кармана небольшой ножик. Державшие меня сзади люди вывернули левую руку, протягивая ее ладонью к нему. Акробат осторожно ухватился за запястье, но я успел сжать пальцы в кулак. Толстяк картонно улыбнулся и с размаху вонзил нож с тыльной стороны моей кисти, перерубив одним ударом и кости, и сухожилия. Раскаленная река нестерпимой боли побежала внутри руки к плечу, а потом выплеснулась на внутренности… Я кричал и извивался, но не в силах был вырвать руку из тисков палачей. Даже тени помутнения рассудка не находило на разум. Я с ужасом смотрел, как Акробат по очереди берет мои самопроизвольно растопырившиеся пальцы и срубает их, как лишние сучки с ветки дерева. Густая красная кровь обильно сочилась из обрубков, но я уже не чувствовал боли, вернее, она поглощалась той, первой рекой… И это было едва ли не страшнее.

— Нет… нет… — проплакал я. В таком состоянии трудно определить точно, но кажется, я и вправду плакал. Сил кричать уже не осталось.

— Хорошо, — сказал Клоун. — Пока мы этому поверим, но попозже, когда тебе станет ЕЩЕ хуже и ты вдруг вспомнишь, что забыл нам сказать нечто важное, не задерживайся с признанием.

И они снова поволокли меня по площади, наполненной застывшими людьми, которых я уже не видел. Рвущая меня боль незаметно утихла, превратившись в ноющую, сильную настолько, чтобы изнурять меня своим присутствием и в муках мечтать о забытьи, и слабую настолько, чтобы не лишить меня ни сознания, ни тем более жизни. Кровь сочилась из многих ран — все равно я скоро я впаду в беспамятство. Пока же я мутным взором уткнулся вниз, ибо никто не собирался поднимать мне голову, а в мозгу так и стояла яркая картина: мои пальцы, кувырком отлетающие от острого ножа. Где же это проклятое забытье? Крови вылилось вполне достаточно, чтобы отправить сознание в далекие небеса вне этого мира… Но черт побери и боже помоги, это ведь НЕ тот мир! Что, если кровь тут будет бежать из меня вечно, чтобы ни на миг не прекратить мучений? Я содрогнулся в руках палачей, добредших тем временем до очередного ущелья в окружающей площадь стене домов.