Фантастика 2003. Выпуск 2

— Нет! — отрезал Капитан. — Не разделяйтесь и никуда не выходите. Просто подай голос.

— Голос? — спросил Ким и вдруг заорал на все здание. — Ура-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Капитан непроизвольно дернулся, стараясь выкинуть наушник из уха, но наушник держался крепко.

Голос Кима раздавался сверху, со следующего этажа.

— Ура!!! — рявкнул Капитан в ответ.

— Ура-а-а-а! Ура-а-а-а! — хором закричали сверху Артамонов и Ким.

— Ура-а-а-а-а! — заорал Капитан и кинулся вверх.

Голоса приближались. Взбегая по лестнице, Капитан все

боялся, что они вдруг рывком переместятся выше, но они все приближались. Когда он достиг площадки, голоса четко звучали из глубины коридора. Капитан прикусил губу и поднял взгляд. Да, теперь перед ним висела всего одна створка! И за ней на стене была намалевана синяя четверка.

— Эй! Я прорвался! — заорал Капитан и бросился вперед по коридору, пробормотав напоследок: — Нет логики, чертовщина работает странно, со сбоями…

Одышки у Капитана никогда не было, но сейчас он долго не мог прийти в себя. В этой комнате стоял странный тяжелый запах — густая пряная смесь из запахов сушеной воблы, свежих кожаных ремней, старых книг и сухой пыли. На подоконнике горело яркое пятно лунного блика, подсвечивая сидящего рядом Артамонова мертвенным зеленоватым светом. На кровати лежала мумия — высохшие останки пожилого человека. В свете фонаря лицо казалось скорчившейся картонной маской. Человек лежал на спине, укрытый по грудь сереньким санаторным одеялом, с руками, сложенными на груди крест-накрест.

— Это вы его так сложили? — поинтересовался Капитан.

— Нет, — ответил Артамонов. — Его мы не трогали. Видимо, так и умер. Комната была заперта изнутри.

— От чего умер? — спросил Капитан и тут же понял, что вопрос глуп: Артамонов и Ким не могли еще ничего толком выяснить.

— Сердечная недостаточность, — спокойно ответил Ким. — На фоне острого невроза.

— Откуда информация? — заинтересовался Капитан, внимательно освещая фонарем ссохшуюся маску.

Вместо ответа Ким указал на высохшие кулаки мумии — они были крепко сжаты, причем большие пальцы находились внутри кулаков. Капитану стало стыдно, что он сам этого не заме! ил. Кулак с большим пальцем внутрь — «рука младенца» — глубокий инстинкт, который просыпается у человека в моменты острых потрясений.

— И вот еще… — Артамонов осветил фонарем пол около кровати.

Судя по темному ровному квадрату посреди выцветшего линолеума, здесь долгие годы стояла тумбочка. Теперь вместо нее стоял пересохший стакан, а рядом валялась капсула с нитроглицерином.

— Ясно. — Капитан повернулся к двери. — А тумбочкой, значит…

Теперь он внимательно осмотрел груду возле двери — тумбочка валялась на боку, рядом — перевернутый журнальный столик и стул, а на пороге почему-то валялся распотрошенный фонарь Кима без батареи.

— Он баррикадировался, — закончил Артамонов, хотя Капитану и так уже все стало ясно.

— Не молодой, лет шестьдесят, — задумчиво произнес Ким. — Чего его понесло на семинар?

— Семинар? — резко повернулся Капитан.

— Нам повезло, — кивнул Артамонов. — Мы нашли его записи. Только осторожнее…

Капитан обернулся и только сейчас заметил, что на подоконнике рядом с Артамоновым светится вовсе не лунный блик, а экранчик маленького карманного компьютера. Рядом лежала увесистая батарея фонаря, аккуратно подсоединенная проводками.

— А это… долго ли меня не было? — сглотнул Капитан.

— Часа три с половиной. — Артамонов поднялся со стула, уступая место. — Мы прочли еще не все, но если вкратце…

Капитан сел перед экранчиком. Он промотал текст в начало и погрузился в чтение. Вначале шла полная бессмыслица. Латинские буквы складывались в слова, а слова явно составляли фразы, которые кончались точкой, но чаще — гроздьями восклицательных или вопросительных знаков. Но не то чтобы произнести, и прочесть это не получалось.

— Корейский, — произнес Ким из-за плеча. — Но в транслите.

— Переведи, — потребовал Капитан.

— Транслит — это когда иероглифы изображают латинскими…

— Переведи сам текст!

— Я объяснял девять лет назад, — сухо напомнил Ким. — Я не знаю корейский.

— Жаль, — сказал Капитан. — А хоть примерно?

— Я не знаю корейский, — с упором повторил Ким. — Ни иероглифов, ни транслита.

— Откуда ж ты тогда знаешь, что это корейский? — зло повернулся Капитан. — Может, это монгольский?

Ким ничего не ответил, вместо него ответил Артамонов:

— Ким говорит, что вот эти бесконечные «уео-уео» — корейские. А у монголов вообще русские буквы.

— А на клавиатурке-то русские буквы есть! — заметил Капитан.

— Ты листай дальше, — вздохнул Артамонов. — У нас не так много времени. Там будет много русских букв.

— А это?

— Это считай корейской молитвой.