Фантастика 2004. Выпуск 1

— Скоро мне захочется есть, в полдень у меня всегда разыгрывается аппетит. Не знаю, как и кто доставит сюда еду, но прежде я бы хотел покончить с делами, чтобы потом к ним не возвращаться. Садись сюда, я не люблю разговаривать, когда смотрю на собеседника снизу вверх.

Я похлопал по дивану рядом с собой, и Ревекка села, колени ее коснулись моих, по телу пробежала сладкая дрожь, это было попросту глупо — мало ли было женских колен на моем веку, а к Ревекке я сейчас испытывал странное чувство, не имевшее ничего общего с тем вожделением, которое на самом деле было наваждением, навязанным мне этой женщиной, наверняка обладавшей даром внушения.

— Ты меня обманула, — сказал я осуждающе. — Ты говорила, что вы, то есть «Христианские паломники», не хотите, чтобы Бойзена казнили, потому что… Черт, не стану я пересказывать тебе твои же слова! Меня и наняли, чтобы приговор оказался достаточно мягким. Я проиграл дело, а вы… Где логика?

— Ты слишком хороший человек, Дин, чтобы поступить с тобой так, как они собирались.

— Ах, — сказал я. — Теперь понятно.

— Ничего тебе не понятно, — рассердилась Ревекка. — Ты должен был довести Бойзена до электрического стула. При этом сделав все возможное, чтобы его спасти. А ты поручил Бертону собирать информацию не о Бойзене, что было бы логично, а о нашей организации.

— Я всегда поступаю нестандартно, — сухо сказал я. — Если вы меня нанимали, то должны были изучить мою биографию.

— Изучили, — вздохнула Ревекка. — Ты — единственный адвокат в коллегии Финикса, не посещающий церковь и абсолютно не религиозный. Это очень важно, и выбор по сути отсутствовал. В процессе не должно было возникнуть никаких религиозных моментов, а они бы непременно появились, будь у Бойзена адвокатом хотя бы тот же мэтр Деббинс. Если бы Бертон не нашел Аниту, все было бы в порядке.

— Но мы так и не узнали, где находится оружие, которое…

Я прикусил язык. Господи, — подумал я, — надо было оказаться таким слепым! Ферма. Коров разводят. Как же. Я смотрел на Аниту, а рядом стояла Ревекка, и ее взгляд, как обычно, лишал меня воображения. Постройка, стоявшая рядом с домом, не могла быть коровником — не бывает таких коровников, высоких, бетонированных, похожих на цех завода. И подъездная дорога слишком хороша для мексиканской фермы. И ворота с электронной сигнализацией. Наверняка там, кроме Аниты, было несколько человек, внимательно следивших за нами и готовых в любую минуту…

Господи, ну и сделали бы это, кто им мог помешать, если жертва явилась сама и готова была отправиться к праотцам?

Должно быть, и понимание, и страх, и вопрос отразились на моем лице — плохо, если так, значит, кроме всего прочего, я еще и квалификацию терял стремительно, — Ревекка похлопала меня по колену и сказала:

— Дорогой, ты, наверно, думаешь, что я Медуза Горгона и загипнотизировала тебя до смерти?

— Конечно, — согласился я.

— Хорошо бы, — протянула она. — Но нет у меня таких способностей. Нет и не было. Когда я вошла в твой кабинет, у меня было одно желание — договориться, дать тебе на подпись контракт и уйти. А получилось…

Она протянула руку, провела по моей небритой щеке, и мне стало стыдно — судя по щетине, не брился я дня два, а если верить Ревекке, прошло не больше суток, я перестал правильно оценивать время, что-то сдвинулось в моем организме, но сейчас, что бы ни говорила Ревекка, я понимал только одно — она здесь, рядом, и ничто не мешает мне — бородат я или чисто выбрит, голоден или сыт — сделать то, что мне так хотелось вот уже который месяц. Кто мог помешать? Охранник за дверью?

Я поцеловал Ревекку, и мне показалось, что целовал я всех женщин, какие были и еще будут в моей жизни, а потом я что-то бормотал и пытался Ревекку раздеть, но ничего не получалось, она помогла мне, и что-то произошло, я не знаю, что это было, но время и пространство изменились, и изменились масштабы, и возникла новая вселенная, в которой не было ни звезд, ни планет, ни тяжести, ни боли, ни Бойзена, ни самого Дьявола, ни даже Бога. Ничего, кроме ощущения, которое я не берусь описать, потому что, во-первых, у меня не хватит для этого слов, а во-вторых, потому что все это никого не касается, в созданной мной вселенной мы с Ревеккой были вдвоем, и то, что между нами происходило — со всеми бесстыдствами, нежностью, грубостью, напором, грязью и чистотой, — осталось с нами и только с нами.

И все об этом.

* * *

Ночью я курил, голова Ревекки лежала на моем плече, за окном — я поднял штору, впустив старый мир в нашу новую реальность — мигали, бежали и летели огни реклам, звуки снаружи не проникали, и я слышал тихое дыхание, так и не поняв, кто дышит — я или Ревекка, или мы оба, и дыхание у нас было одно на двоих, один ритм, одна жизнь.

— Бог, — сказал я, — не мог допустить того, что происходит.

— Что? — пробормотала Ревекка.