Фантастика 2008

— Ох уж эти венецианцы, — погрозил он пальцем, вдоволь насмеявшись, — все бы им торговаться! Если вы откажетесь, мастер, к концу месяца по вам справит панихиду. Один из французских работников уже продал свой стилет за пять тысяч ливров. Кстати, видеть будущее и прошлое человека — это еще одна из прелестей вашей новой жизни, вечной жизни, мастер. Ну так как?

— Вечной жизни, — упавшим голосом повторил Никколо. — Я стану неприкаянной душой, как Вечный Жид.

— Недурственное сравнение, мастер, — похвалил незнакомец. — Не замечал в вас тяги к писательству. «Агасфер с острова Мурано». Отлично звучит. Надо будет нашептать какому-нибудь сочинителю вашу печальную историю. Ничто не вечно, — сменил тон гость из Зазеркалья, — Даже путь Жида окончится рано или поздно. Вы же сможете упокоиться, когда искупите все свои прегрешения.

Никколо удивленно вскинул бровь.

— А как вы думали, мастер? Я ведь не Создатель, я всего лишь гость с той стороны зеркала, — развел руками незнакомец. — Ваша жизнь будет питаться только за счет чужих несчастий, принятых вами на себя по доброй воле. А когда избавление от людских горестей наполнит до края чашу вашего греха, мастер, я принесу избавление и вам.

Мастер Никколо тонул в мягких напевных звуках голоса. Слова шли через него, качали, убаюкивали страх. Плавили в сознании образ окровавленного стилета.

— Я… Я согласен.

Незнакомец улыбнулся, веки его смежились, оставив блестящие щелочки. Никколо отвел взгляд и отхлебнул прямо из разбитого горлышка.

— Взгляните, мастер. — Незнакомец положил на стол круглое зеркальце в оправе слоновой кости. По краю тусклым золотом вилась гравировка «Меня сделал мастер Лучано Ломбардо». — Загляните в него.

Никколо повиновался и увидел на дне стеклянной безделицы себя, юного и улыбающегося. Молодой Никколо тоже, казалось, увидел его, перестал улыбаться и что-то быстро заговорил. Губы шевелились, но не попадали в такт баюкающего речитатива незнакомца:

— Властью, данном мне Зазеркальем, и по доброй воле мастера Никколо Ломбардо я разрываю договор и закрываю дверь.

Затянутый в черную кожу кулак грохнул по зеркалу. Оно застонало и разлетелось вдребезги.

Напряжение схлынуло. На Никколо вдруг навалилась немыслимая усталость. Он медленно поднял голову и спросил:

— И что теперь?

Незнакомец уже стоял у выхода и отпирал засов.

— Теперь? Теперь бегите, мастер. Бегите на край света, пока Святая инквизиция не сделала из вас факел. Ее наверняка заинтересует человек с такими талантами, коими вы только что обзавелись. До встречи, — отсалютовал человек из Зазеркалья и вышел.

Никколо вскочил, опрокинув стул, и выбежал в коридор:

— Постойте! Но как же…

Коридор был пуст. Лишь в дальнем конце мутно поблескивало зеркало. Оно жадно ловило первые лучи солнца, яростно продирающиеся сквозь тяжелые облака февральского утра.

Никколо провел ладонью по лицу. Кожу обдало жаром.

— Я так до горячки допьюсь, — пробормотал он.

— Мастер Ломбардо, — окликнули сзади. Шурша юбками, к нему приближалась служанка. В руках она несла корзину, из которой торчали залепленные сургучом пыльные зеленые горлышки бутылок. — Как славно, что вы наконец-то вышли из комнаты!

Девушку звали Изабель. Ей было семнадцать лет от роду. Всего этого Никколо до теперешнего мгновения не знал. А того, что в двадцать шесть Изабель зарубит топором взревновавший к соседу супруг, не мог знать и подавно.

— Черт возьми, а я ведь знал, знал, что с тобой что-то не так, — пробормотал Никколо, когда его руки перестали трястись. — И главное, так просто — носил зеркало блестящей стороной к сердцу. И как я мог забыть об этом трюке…

Человек из Зазеркалья кивнул, завязывая узелок на шнурке.

— А что бы вы сделали, мастер? Попытались бежать? — улыбнулся он. Спрятал зеркало за пазуху. В ту же секунду изгибающиеся стены бара обрели резкость, медленно, как набирающая обороты пластинка, заиграла музыка с танцпола, поплыл висевший до этого облаком табачный дым. Человек моргнул, глаза его вновь стали серыми, а сам он — Игорем Черновым. — Вечность не пошла вам на пользу. Вместо искупления вы увязли в еще большем грехе, мастер. Мы долго сомневались, но теперь ваша вина доказана.

— Вина? О чем ты? Я делал все так, как было уговорено, — затараторил Продавец.

— Ложь и сребролюбие, мастер, ложь и сребролюбие, — вынул из пачки последнюю сигарету Игорь. Медленно размял пальцами. Закурил. — Бить фальшивые зеркала, наживаться на несчастных, по незнанию уничтоживших двери в ваш мир, разве об этом мы условились там, в маленькой комнате замка Тур ля Виль?

Продавец нахмурился и метнул взгляд в сторону охраны. Игорь прицокнул и предостерегающе покачал головой. Никколо почувствовал, будто из его тела вынули всю плоть и набили ватой:

— Мне нужны были деньги, — попытался оправдаться он. — Не мне, конечно, конечно, не мне — для моей, нашей миссии! Деньги на истинные зеркала. Работы Лучано стоят теперь дорого, очень дорого, понимаешь?

Игорь лишь пожал плечами и затянулся.