Фантастика 2008

— Мих Петрович! Меня пустили! — Ну еще бы, ее да не пустят… влетит, стрекоза, прорвется через все баррикады. В сердце стало тепло и больно. Рад он ее видеть или не рад? Нет, не рад — нечего ей здесь делать.

Дина плюхнула на тумбочку сумку с апельсинами и звонко начала тараторить о сданном экзамене, о том, как все хорошо в лаборатории и как его ждут на работе, когда он поправится. И какая слякоть сегодня на улице, и что на деревьях набухают почки, а из них торчат такие маленькие листочки — зелененькие-зелененькие, а эти медсестры на посту каждый раз не хотят ее пускать, как будто она чужой человек, и, наверное, надо записаться на карате, чтобы убедительней спорить с охраной и санитарками. Михаил отвечал односложно, улыбался тихо и не знал, что сказать. О чем можно говорить?!

Дина почувствовала его настроение. Разом погрустнела, взяла за руку, зашептала горячо и быстро:

— Ну Мих Петрович, ну миленький, вы не переживайте, все у вас наладится, вот и врач говорил — вы ходить будете, они операцию сделают, он мне сам сказал! Честное слово! Я вас не брошу, вы не думайте, я непоседливая, безмозглая, необязательная, но я вас люблю! Очень люблю! Я вас не брошу, Мих Петрович…

— Послушайте, Диночка…

— Нет, ничего не говорите! — едва не рыдая, бормотала девушка. — Не думайте, я не такая, я не ветреная, я знаю, что вы скажете, что я молодая и мне надо найти другого, но я люблю вас, только вас, и у нас все получится, мы устроим свадьбу, и всех позовем, и там будут такие большие розовые шары и торт из сливок, а потом поедем куда-нибудь, а вы вылечитесь, и тогда… Вот увидите, как все будет хорошо!

Девушка дрожащими пальцами попыталась расстегнуть сумочку, оттуда вывалились блокнот, мягкий зайчик, которого он ей подарил на какой-то праздник, прокладки, духи, мобильник и пачка дамского «Парламента». Раньше он у нее сигарет не видел. Она подняла пачку и, несмотря на то что здесь была больничная палата, трясущимися руками поднесла к тонкой сигарете зажигалку.

— Дина, ты куришь? — спросил Михаил.

Вошел хирург, выпроводил девчонку, балагуря и флиртуя, потом дал Тополеву посмотреть снимки. Лицо молодого врача, только что веселое, заметно помрачнело, когда он стал говорить про перспективы. Но Михаил как-то не вслушивался в его слова. Мысли его были далеко, в том дне, когда он получил результаты анализов сотрудников своей лаборатории, чтобы вбить их в общую геносеть, и тех мгновениях двадцатилетней давности, когда — Наташа? Таня? Лена? как же ее звали? — сказала, что утром пойдет на аборт. Он успокоился, а вскоре уехал поступать. Им было рано заводить детей. Потом он забыл об этом случае, закончившемся вполне удачно. Вот только он не знал, что эта — Аня? Лида? Света? как же ее все-таки звали? — в тот день не пошла к гинекологу.

Врач говорил и говорил что-то о предстоящих операциях, но над ухом звенело «динь! динь!» — и он думал, как сказать Дине, что свадьбы не будет.

Иван Кузнецов ГУСЕНИЦА

— Здоровый, — мрачно констатировал Смирнов. — Километров пять будет.

— Больше. — Слащавый светлоглазый брюнет оторвался от шахматной доски и несколько секунд разглядывал громаду Немезиды. — Пять шестьсот, пять шестьсот пятьдесят, точнее не скажу — света мало.

Смирнов посмотрел на золотую корону солнца, почти скрытого морщинистой ссохшейся планетой. Кажется, на этот раз синергетик говорил серьезно.

— Не нравится он мне, — поделился сомнениями десантник. — Мы таких больших еще не вскрывали.

— Главное не размер, — задумчиво пробормотал брюнет. — Меня больше беспокоит, была ли жертва пешки оправданной. Похоже, я потерял инициативу и придется согласиться на ничью..

Смирнов побагровел.

— Ты не боишься, что нейтрализатор не справится?

— Почему не справится? — Брюнет по-прежнему смотрел на доску. — Мы не первые, кто столкнулся с Немезидой класса А плюс. В 2320-м экипаж Волкова вскрывал такую же. Правда, они погибли. Два года спустя Герц осуществил успешный захват, а еще через семь лет его успех повторили Колямкин и Шварц. Ничего необычного.

Брюнет неожиданно прищелкнул языком и широко улыбнулся.

— Нашел вариант. — Он передвинул ферзя. — Теперь все кончено. Ходов в двадцать получу преимущество.

— Ты не мог бы сосредоточиться на операции? — Капитан неслышно вошел в рубку.

— До нейтрализации три с половиной минуты, командир, — ни малейшего пиетета в голосе брюнета не было. — И еще четверть часа уйдет на маневры и стыковку. Я успею экипироваться и продумать детали.

— Полетим вместе. — В голосе капитана прорезалась сталь. Брюнет взглянул на него недоуменно.

— Вместе? Зачем? Я и один справлюсь; вы только свяжете мне руки.

— Это не обсуждается. — Капитан смотрел на синергетика с неприязнью. Тот пожал плечами и вернулся к шахматам…

Нейтрализаторы отработали безупречно. Энергозатраты вдвое превысили норму, но резерва мощности хватило. На шесть часов Немезида погрузилась в глубокий сон.

Транспортный катамаран отделился от тральщика и понесся в сторону безмолвной глыбы металла. В левой кабине капитан и техник, в правой — десантник и синергетик.