Фантастика 2008

— Я — Никколо Ломбарде! — закричал мастер, взмахнув пистолетом. Огоньки свечей затрепетали, отбрасывая на обожженный кирпич комнаты исполинскую тень. — Я — великий мастер! Вам меня никогда не достать, слышите? Никогда! — прокатилось по пустым коридорам замка.

Ветер взвыл за окном. Часовой у аркады остановился, перехватил поудобнее мушкет и задрал голову. На третьем этаже опять кричал пьяный венецианец. Часовой перекрестился и продолжил обход.

— Великий, великий, — продолжал бормотать Никколо, кутаясь в одеяло. — Великий…

…Никколо дрожащими руками снял гнет.

Ртуть проглотила олово, растворила его в себе, образовав тонкий матовый прямоугольник под прозрачным стеклом. Подмастерье аккуратно вставил крючки в пазы по углам и медленно, нежно потянул на себя. Предзакатное солнце отразилось в зеркале, ударило лучиком по глазам. Никколо улыбнулся своему отражению. Улыбнулся мастерской, одинокой оливе, мощеному дворику и уходящей к морю дороге, петляющей за овитой лозой оградой.

Раздался хлопок и мир покрылся бесчисленным множеством трещин.

— Дьявол тебя побери, Никколо! — отвесил знатную оплеуху дядя Франческо. — И как ты смог уродиться в такой славной семье? Тех несчастий, что должны свалиться на твою непутевую голову, уже должно хватить на десяток жизней. Клянусь святым Марком, тебе никогда не достичь славы твоего прадеда! — Мастер Франческо зло сплюнул. — Убери тут все, бездарь криворукий!

Обида закупорила горьким комом горло. Никколо попытался удержать слезы, но не смог. Мутная пелена встала перед глазами. Длинные худые пальцы дрожали, собирая в корзину осколки. Они не чувствовали боли от порезов. Просто собирали осколки, пачкая красным блестящую поверхность…

Конти закончил рассказывать свежий анекдот о венецианской девственнице. Молодые люди дружно загоготали, хлопая по столу ладонями. Трактирщик воспринял жест на свой счет — им принесли еще вина. Энрико облизал губы и заговорщицким шепотом начал рассказывать о предстоящей поездке в столицу:

— И пока мастера будут танцевать на площади, я отведу вас к паре знакомых девушек, — подмигнул он товарищам и закончил: — Даю слово, нас к утру не хватятся!

— У меня опять ничего не вышло, — хмуро произнес Никколо, не поднимая глаз от кружки.

Друзья оторвались от обсуждения карнавала.

— Ничего не вышло, — повторил Никколо. — Зеркало. Оно опять лопнуло.

— Да брось ты, — хлопнул по плечу Альвизе. — В твоих жилах, мой друг, течет кровь самого Лучано Ломбарде! Когда-нибудь ты превзойдешь своего славного предка, верно, собратья?

Товарищи закивали и подняли кружки.

— За это я продал бы душу, — прошептал Никколо. Внезапно гомон в таверне стих. Наступившая тишина навалилась, сбила дыхание.

— У тебя нет души.

— Что? — поднял голову Никколо.

— У тебя нет души, — повторил Альвизе и подался вперед. Спет упал на его синее, раздувшееся лицо.

— А все, что у тебя было, ты уже продал, — растянул черные губы в улыбке Конти.

— Честь, родину, друзей, — сверкнул белками закатившихся глаз Энрико.

Никколо вскочил, опрокидывая стул, и попятился:

— Нет! Нет! Господи, нет!

Три мертвеца медленно приближались.

— Ты искусил нас… Заставил бросить наш остров… Нарушить устав…

Никколо сдавил ладонями уши и закричал, перекрывая свистящий шепот. Но он не прекращался:

— Клятвоотступник! Никколо Ломбарде — клятвоотступник!

— Приснодева Мария, к тебе взываю…

— Мы пришли за тобой, Никколо! Кайся!

— И что я много согрешил мыслью, словом, делом и неисполнением долга… Убирайтесь в ад! В ад! — крикнул что было мочи Никколо и…

…проснулся.

Руку, сжимающую пистолет, свело судорогой. Рубашка насквозь промокла от холодного пота. Никколо облизал пересохшие губы и потянулся к супнице.

— Ад — это еще не самое страшное, мастер Ломбарде.

Напротив сидел человек. Отблески догорающих свечей выхватывали из темноты его фигуру, оставляя неразличимым лицо. Пальцы, затянутые в тонкую черную перчаточную кожу, плавно постукивали по столешнице, будто мужчина играл на клавесине.

— Кто вы и как сюда попали? — навел на него пистолет Никколо.

— Я думаю, вы знаете ответ на это вопрос, мастер, — неспешно ответил человек, не отвлекаясь от игры. Никколо, показалось, что незнакомец улыбается.

— Ты работаешь на Гвистиниани, — понимающе ухмыльнулся мастер.

— Нет, — задорно ответил человек, — но я думаю, венецианский посол будет очень рад узнать, где прячется последний из предателей.

— Дешевая ищейка, — прошипел Никколо и нажал на спуск. Боек чиркнул по кремню, но не грохнул выстрел, не вздернула руку отдача. Мастер ошалело уставился на взбунтовавшийся пистолет.

— Смело, — кивнул незнакомец, и его пальцы перестали порхать. Ладони уперлись в стол, и из полумрака вынырнуло будто вырезанное из воска лицо. Разглядеть черты Никколо не успел. Он видел только два маленьких овальных зеркальца, там, где у созданных Господом людей были глаза. В них отражался бледный, вжавшийся в спинку стула человек. — Не пугайтесь, мастер. Я принес вам не смерть. — Нелюдь улыбнулся, явно наслаждаясь зрелищем. — Я принес вам жизнь, мастер Ломбарде. Вечную жизнь. В обмен на…

— Душу? — выдохнул Ннкколо.