Фантастика 2008

Не исключено, что автор в итоге допишет текст, и все будет в порядке. Может быть, в итоге эти три тома сольются-таки в роман. А мы его убьем заранее, рассмотрев фрагмент как целое. Фрагмент-то романом никак не является! Нет, мы не можем этого сделать. А конвентные идеи, как обустроить номинации — они нас мало заботят. Проголосовать? — мы готовы вообще не голосовать.

Нам за державу обидно.

Увы, многие тексты, которые во всеуслышание называются романами, — либо повести-переростки (полторы сюжетообразующие линии, один-два сюжетообразующих героя…), либо части эпопеи, а эпопея — не роман, а особый эпический жанр, в нем свои законы. Стругацких помним? «Трудно быть богом» — это что? Повесть! Стругацкие сами неоднократно заявляли, что это повесть. «Хищные вещи века» — повесть. А роман — это «Град обреченный». Сейчас «Трудно быть богом» точно издали бы как роман, а может быть, даже как эпопею.

На этом Шахерезада прекращает дозволенные речи и переходит к недозволенным.

4. Роман — расширенное пространство текста (географическое, хронологическое, интеллектуальное, социальное, эстетическое, культурное и пр.)

Все чрезмерное лишь оттеняет забытую норму. Пруст, выходя в своих творениях за пределы мыслимого богатства подробностей, заставляет вспомнить: все замечательные романы содержат огромное (хотя и не до такой степени) количество пустяков. Книги Сервантеса, Стендаля, Диккенса перенасыщены подробностями. Во всех них — такое число точно подмеченных мелочей, что мы просто не в состоянии удержать их в памяти. Мало того, читатель твердо уверен: за каждой сообщенной деталью стоит немало других, которые писатели как бы вынес за скобки. Великие романы — это возведенные мириадами мельчайших полипов коралловые рифы, чья кажущаяся хрупкость способна выдержать натиск морских валов.

X. Ортега-и-Гассет, «Мысли о романе»

В начале моего романа

(Смотрите первую тетрадь)

Хотелось вроде мне Альбана

Бал петербургский описать;

Но, развлечен пустым мечтаньем,

Я занялся воспоминаньем

О ножках мне знакомых дам.

…С изменой юности моей

Пора мне сделаться умней,

В делах и в слоге поправляться,

И эту пятую тетрадь

От отступлений очищать.

А. Пушкин, «Евгений Онегин»

Не будем очищать от отступлений, несмотря на уважение к Пушкину.

Как мы уже говорили, эпический жанр романа предполагает космический масштаб. Сопряжение микрокосма и макрокосма, показ огромного, глобально-вселенского через малое и частное. Но решать эту задачу можно разными способами. В принципе действие романа может и впрямь разворачиваться в течение большого промежутка времени. Случается, действие занимает целую эпоху, особенно в научно-фантастических и фэнтезийных романах. А если еще и герой бессмертный — так это вообще запросто. Также действие может занимать обширнейшее географическое пространство — в спейс-опере оно измеряется галактическими масштабами.

То есть задачу расширения пространства текста (как минимум временного и географического) можно решать напрямую, в лоб. Многие так и делают, не мудрствуя лукаво.

Но!

Основное действие романа вполне можно ограничить в пространстве. Оно совершенно не обязано занимать всю галактику или целую планету — легко обойтись одним городом, одной улицей, а то и даже одной комнатой. За счет разнообразных отступлений, воспоминаний, ремарок, ретроспектив, предположений, размышлений героев этот пространственно-временной континуум способен расширяться бесконечно. Если, скажем, какая-то из линий действия происходит на единственной улице, то сопутствующие обстоятельства, влияющие на сюжет, на характеры и поступки героев, могут захватывать хоть весь космос. То же относится и к расширению времени действия — его обустраивают различные отступления, ретроспективы в прошлое и (особенно в фантастических романах) экскурсы в будущее.

Варианты развития ситуации, например.