"Фантастика 2023-108". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)

— Выясняйте. А я теперь спокоен за нее. Отлежится дома, я даже оставаться не буду. Сейчас прокапаю, через пару дней подхватишь на трассе — снова поставлю. А так будете в питье добавлять лекарство… Надо же — лешинка. Как давно не слышно было. Кажется, в Якутии две сестры растут, невиданное дело. Так там глухомань такая… шаманит батя потихоньку, опять же. А еще девочка лет шести на севере Вологодской. Там тоже сильный отец. Вот и все, про кого слышно было. Ох-хо! Так ведь слушок прошел…  я думал — ошиблись. Не ее ли видели в Новосибирске в эту зиму? Слухи прошли и затихли сами собой. Вот все и подумали, что ошибочка вышла. Там же наших кот наплакал. Я молчать буду, не переживай. А ты братьев позови. И выясняй родство. Чудная девочка, даже мне, старому, отходить не хочется. Как возле костерка теплого, около нее. Берегите.

Когда я пришла в себя, и, с трудом ворочая языком, попросила воды, около меня сидела женщина. Крупная, крепкая с виду. Толстые косы короной заколоты на голове. На вид лет пятидесяти или чуть больше. Мелкие морщинки около глаз, немного оплывший уже овал лица, чуть дряблая шея выдавали возраст. Но крупные черты, большие голубые глаза, четко очерченные губы смотрелись приятно, даже красиво. Дав себя рассмотреть, поднесла к моему рту чашку с водой. В ней трубочка.

— Попробуй сосать через трубочку, детка. Не велено ворочать тебя пока. Лежи смирно. Ты в безопасности. Если понимаешь и слышишь меня, глаза прикрой. Хорошо, давай пить теперь.

Она была рядом почти всегда, когда я просыпалась. Давала пить, смачивала губы, мазала их чем-то, умывала лицо, выносила за мной, обтирала. Я не чувствовала неловкости, понимая, что мною не брезгуют, относятся с сочувствием и состраданием.

Через несколько дней, осмелев, хрипло спросила: — Вы Мышка?

Она схватилась за сердце: — Детка?

— Мышка…  любая?

— Откуда ты…  говори, девочка, говори. Яроня, сюда поди!

— Лука…  живой?

В поле зрения появился могучий молодой парень, сурово взлохматил черные с прозеленью волосы, ответил, зыркнув на мать:

— Погиб батя. Почему ты спрашиваешь?

Мышка сидела, прикрыв рукой рот, и ее глаза потихоньку наполнялись слезами. Вот одна слезинка упала с длинной ресницы на щеку, быстро пробежала вниз, за ней другая.

— Я тогда с ним была…  в доме. Я расскажу. Он спас меня, кровью поделился и в подземный ход выгнал. Его стрелой в грудь убили. Он сказал, что заговоренная…  Я вытаскивала.

— Помолчи, пока хватит. Потом расскажешь. Отдохни, сестренка.

И всхлип женщины рядом: — Доченька, солнышко…  Дал Лес, пожалел.

И рыдания, безутешные, тяжелые. Это уже по нему, по Луке. Растревожила я опять все, что еще болело, не прошло и не забылось. Вот только для меня было не ясно — почему доченька? Это была семья Луки — понятно. С той малой долей его крови если я и могла считаться сестрой, то точно не дочерью — ее крови во мне не было.

Постепенно я стала потихоньку вставать. Проходила и сидела в горнице — так они называли центральную комнату.

Дом был не тот, в котором я встретилась с Лукой. Этот еще пах свежей сосной, новые бревна желтели гладкими боками. Огромная русская печь, свежевыбеленная, со скупо вырисованными узорами у пола, занимала едва не пятую часть горницы. Кроме припечка, став на который, можно было взобраться на печь, имелась еще и лежанка. Она тоже прогревалась как-то и это было вполне доступно мне по силам — взобраться на нее, устроиться там на перине и наблюдать как течет жизнь в зимней избе. Смотрела, как Мышка ставит тесто на хлеб, как готовит еду в печи. Как затапливают ее раз в сутки — с утра. Вносил воду в избу Ярослав, говорил со мной. Потом я уже не нуждалась в таком частом отдыхе и постепенно стала свободно ходить, даже что-то помогать Мышке.

Я уже рассказала им с сыном обо всем, что знала про гибель Луки. Даже в подробностях описала, какое оперенье было у заговоренной стрелы — как из рябой курицы надранное, пестрое, но жесткое. А наконечник стрелы — граненый, обычный, охотничий, нашли на пожарище. Тот дом сгорел и новый построили около. Не хотели отходить далеко от колодца. Пожарище расчистили, убрали. Сейчас это была просто засыпанная снегом поляна с протоптанными в разные стороны тропинками. Дом, в котором жили сейчас, поставили быстро. Работа отвлекала мать и семерых сыновей от горя, давала забыться хоть днем. Даже печь обожгли всего за несколько дней до моего появления.