"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)

«Как он надоел! Ещё и вправду приведёт Артёма!» На глаза от злости набежала красная пелена, и Долгов остановился. Сорвав со спины рюкзак, он замахивается и швыряет его со скоростью пушечного ядра в Шеффера. Но у оберштурмфюрера отличная реакция, и он падает, слившись белым халатом с молочным снегом. Теперь бы допрыгнуть и дотянуться до его шеи! Долгов бросается вперёд и сбивает с ног преградившего путь солдата. Руки тянутся, и ещё бы продвинуться на каких-то два метра! Но теперь сбивают его, и он катится кубарем, всё ещё надеясь достать пытающегося отпрянуть профессора. На плечах виснет солдат и, перехватив шею автоматом, пытается душить. Старпом с размаху бьёт его локтем в подставившийся бок и чувствует, как тело на спине виснет мешком. А Шеффер вот он уже рядом. Пытается бежать! Голова Долгова сотрясается от встречного удара. На миг в глазах темнеет, но он уже ничего не видит, кроме спины оберштурмфюрера. Ещё удар автоматом в спину, и кто-то цепляется ему в ноги. Долгов с размаху падает лицом вперёд, и сверху наваливаются несколько человек. Ему крутят руки, кто-то пытается заломить ногу. Он ещё раз достает кого-то кулаком в подбородок и воет в бессильной злобе, видя, как профессор скрывается за рухнувшей дверью. Затем в спину втыкается игла, и старпом чувствует, как ему в позвоночник вонзается раскалённый лом. От боли сводит всё тело, и сознание не выдерживает. Как сквозь вату Долгов ещё чувствует, что его волокут за ноги, но затем исчезает и это.

Снег тает на щеках и стекает на подбородок. От дыхания в набившемся снегу вокруг лица образовалась пустота. Максим старается открыть глаза, но слепившиеся ресницы позволяют раскрыться лишь узким щелкам. Он тянет к глазам руку и чувствует, что рядом кто-то ворочается. Пытаясь сесть, Максим испуганно дёрнулся, но толстый слой снега спеленал по рукам и ногам. А тот, кто рядом, вдруг хрюкнул, заворчал и заёрзал, поудобнее устраиваясь в снеговом мешке. Пальцы нащупали густую длинную шерсть. Мелькнуло предположение, что рядом и в самом деле вертится пёс Долдон, но, мгновенно всё вспомнив, Максим понял абсурдность такой догадки. Он замер и осторожно задёргал глазами, пытаясь избавиться ото льда на ресницах. Вначале белым ворсом перед лицом колыхнулся клок шерсти, затем чёрными подушками обозначилась круглая лапа. И это явно была не лапа Долдона, потому что размером могла закрыть его голову. Максим проглотил застрявший в горле ком и попятился, пытаясь пробить головой навалившийся сверху снежный покров. Вырвавшись на поверхность, он бросился бежать. Снег в том месте, откуда он выскочил, вдруг вздыбился, и, отряхиваясь, появился белый медвежонок. Увидев убегающего Максима, он, недовольно и обиженно рыча, засеменил следом. Размером медвежонок был с рослого и упитанного сенбернара, но ещё детские пропорции делали его круглым и потешным, будто он только что прибыл сюда из магазина детских игрушек. Нервно засмеявшись, Максим остановился, глядя на приближающегося будущего царя Арктики, пока ещё такого комичного, смешного и заплетающегося в собственных лапах. Медвежонок подбежал и, с повадками типичной дворняги, ткнулся носом в ногу Максима, выпрашивая подачку. Максим осторожно погладил его за ухом, подёргал за загривок, и малыш тут же, приглашая играть, повалился на спину.

— Умка!

Имя выскочило само собой, из далёкого и беззаботного детства.

А где твоя мамаша?

Вспомнив, что у медвежонка могут быть родители, Максим осторожно огляделся — эти играться не будут. Но вокруг, куда доставал взгляд, было лишь белое и ровное поле. Очевидно, во время бурана Умка отбился от медведицы и, наткнувшись на человека, искал у него помощи.

— Ты иди, потеряшка, — Максим оттолкнул попытавшегося бодаться медвежонка. — Тебя, наверное, ищут. А мне с твоей мамочкой лучше не встречаться.

Максим оглянулся и, увидев вдалеке ровный горизонт моря, решил идти туда. Ноги проваливались в ещё рыхлый, нанесённый метелью снег, идти было тяжело, и он вскоре устал и тяжело дышал. Но в этом был и плюс. Пробравшийся через тонкие ботинки холод отступил, и теперь по покрасневшему лицу текли крупные капли пота. За время сна в импровизированной берлоге одежда, обогретая изнутри его теплом, а снаружи — стараниями медвежонка, высохла и теперь кое-как защищала от холода. Мороз не чувствовался. Блестевшее на снегу солнце приятно грело спину, и вскоре Максим, почувствовав под ногами твёрдую, очищенную от снега ветром землю, даже набрал темп. Медвежонок, не отставая, плёлся позади в трёх шагах.

«Надоест, сам уйдёт», — решил Максим и больше не обращал на него внимания.