"Фантастика 2023-117". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)

— Это тебе! — я протянул девушке шкатулку, в которой лежало ожерелье. Одно из самых красивых во всем княжестве, как мне показалось. Тонкие, но прочные звенья из белого золота образовывали цепочку, на которой красовалась орхидея, лепестки которой были выполнены из аметиста. И пусть цепочка стоила целое состояние, а сам цветок — совсем немного, я был уверен, что это того стоит.

Девушка тут же откинула крышку и замерла, рассматривая эту красоту. Я нарочно подвел ее к окну, чтобы солнечные лучи упали на поверхность камня и сверкали. Фролова не смогла сдержать изумления, рассматривая эту красоту, но тут же взяла себя в руки.

— Эй-ей-ей, Гущин! Ты что, собрался мне под юбку залезть?

— А ты разве когда-то ходила в юбке?

— Не отходи от темы, — шкатулка тут же с громким хлопком закрылась, и девушка протянула ее мне. — Не знаю как ты других девушек охмуряешь, но со мной это не пройдет.

— Тебе ожерелье понравилось?

— Да, но…

— Никаких «но». Надень и носи с удовольствием. Это тебе. Взамен я ничего не потребую, хотя невинный поцелуй в щеку дал бы знать, что ты не такая хрюшка, которой хочешь казаться.

Маша хмыкнула и тут же чмокнула меня в щеку. Тело едва не задрожало от волнения, когда ее губы коснулись щеки. Так, Гущин, соберись, ты ведь уже сто раз проходил похожие моменты.

— Спасибо, но больше ни на что не рассчитывай. Поможешь надеть?

Девушка развернулась ко мне спиной и протянула ожерелье. Пришлось взять себя в руки и с каменным лицом надевать ожерелье на шею девушки. Руки как бы невзначай коснулись ее шеи, и она томительно выдохнула. Так-с, Маша, выходит, тебе нравятся мои прикосновения? Ну, посмотрим что ты скажешь немного позже, когда я разберусь со всеми проблемами и займусь тобой вплотную.

Фролова умчалась, крепко сжимая шкатулку. Я видел как горели ее глаза от удовольствия и втайне радовался, что мне удалось сделать девушку счастливой. Казалось бы, в родной академии чуть ли не каждая пятая девушка согласится без проблем провести со мной ночь, да и по Москве окажется полно симпатичных красавиц, которые не прочь составить компанию полуфиналисту Великого турнира, но я ухлестываю за Фроловой. Чем она меня зацепила? Этой неприступностью, или своей красотой, простотой, грацией… А может быть тем, что в отличие от Игнатьевой и подобный ей девчонок, она целеустремленная, адекватная и не вешается на первого встречного?

Наверно, всем вместе. Вот бы кто отлично подошел на роль Гущиной, вот только сама она не очень настроена на такой вариант развития событий. Я мысленно представил как берусь за выполнение своего задания по продолжению рода Гущиных и шумно выдохнул, поймав себя на мысли, что зашел в своих фантазиях слишком далеко.

Следующие пару дней мы провели с пользой для себя. Наконец-то удалось уделить время на тренировку. Отправили письмо в академию, где рассказали, что с нами все в порядке, но оно не застало Палыча, потому как они с Андрияновой приехали в Москву на вече. Будучи десницей Карнаухова, Ирина Николаевна временно выполняла роль князя. Это было интересно, учитывая, что после смерти мужа княгиней должна была стать его жена, но видимо Карнауховы побоялись, что не удержат такую власть в руках и сложили с себя полномочия.

Перемены коснулись не только Ростовского княжества. В пермском княжестве произошел переворот, и к власти пришли Родионовы. После того, как часть из них погибла, защищая Преображенского, они сильно ослабли, но пока сохраняли за собой власть. Никого из Родионовых на вече не оказалось. Вполне возможно, что сейчас они зализывали раны и копили силы. Казанский князь тоже не явился, причем, даже не объяснил причину. Это вполне можно было расценивать как открытую вражду. Именно поэтому на вече присутствовали только семеро князей.

В качестве нового князя Московского и Великого князя Российского Рымина поддержали Новогород, Суздаль, Тверь и Ростов. Двое князей воздержались от своего волеизъявления, но признали власть Великого князя. Таким образом, власть в Российском княжестве сменилась.

Остаток времени Великий князь решил посвятить насущным проблемам, которые требовали решения. В своей речи он коснулся и будущего детей Преображенского, которым предстояло унаследовать престол, если бы не переворот: