"Фантастика 2023-117". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)

Говоривший указал на одноэтажное оштукатуренное снаружи здание, головы всех присутствующих, в том числе и лопуховская, невольно повернулись за его рукой. Вова даже потянул носом, но ничего не почуял — легкий, едва заметный ветерок дул не с той стороны.

— Там вас накормят, — продолжил френченосец. — Зал в столовой небольшой, по большей части придется питаться на улице. Но это ничего, товарищи, на свежем воздухе аппетит даже лучше.

Собравшиеся шутку не оценили, и ответственный товарищ поспешил закончить:

— В общем, подходите к столам, записывайтесь.

Народ качнулся к столам, но тут влезли мужики постарше, до этого выравнивающие строй.

— Отставить! Куда как стадо баранов?! Команды вольно не было!

И по матушке. Народ притормозил.

— Слева по одному!

— Пошли.

Здоровяк дернул Лопухова за собой, видимо, решил взять шефство над этим рохлей, и оказался у стола первым. Вова пристроился за его спиной.

— Федоров Михаил Михайлович, — представился мобилизованный сидевшему за столом. — Шестнадцатый. Так точно, стрелок.

— Следующий!

Широченная спина исчезла, и Три Процента оказался перед столом, за которым сидел парень в серой рубашке. Перед ним лежал толстый гроссбух.

— Фамилия, имя, отчество?

— Лопухов Владимир Александрович.

Парень записал его ответ перьевой ручкой, постоянно макая ее в стоявшую на столе чернильницу с узким горлом. Лопухов начал подозревать что-то неладное.

— Год рождения?

— А-а я, это… — замялся Вова.

— Лет-то тебе сколько? — нашел выход спрашивающий.

— Двадцать шесть…

— Значит, пятнадцатого. В армии служил?

— Нет.

— Отходи. Следующий!

Еще не до конца веря в происходящее, Лопухов отошел и растерянным взглядом обвел окружающую обстановку, глаза его остановились на стоящем посреди площади бюсте. Вместо знакомого по детским годам Владимира Ильича с постамента на Три Процента скалился носатый и усатый мужик с явно обозначенной на голове шевелюрой. Табличка под бюстом отсутствовала, видимо, предполагалось, что изображенный персонаж и так всем известен. Вова поднял глаза, легкий ветерок шевельнул и развернул над зданием красное полотнище. Вот это действительно попал! Три Процента побледнел и начал оседать на сухую пыльную площадь.

Однако спокойно упасть не дала Вове подхватившая его за шиворот ручища нового знакомого. Откуда-то издалека до него донеслось:

— Совсем оголодал, бедняга.

— А чего это он совсем без ничего? — удивился еще один голос.

— Видать, он с того разбомбленного эшелона. Хорошо, хоть сам успел выпрыгнуть. Вон как весь изгваздался, на животе ползал, — выдвинул версию здоровяк.

Три Процента, конечно, не мог знать, что согласно довоенным планам в уже захваченный немцами Минск продолжали идти эшелоны с мобилизованными в Красную армию. Когда немцы подошли к Днепру, развернуть эшелоны обратно не было никакой возможности. Поэтому их выгрузили на первых попавшихся станциях и своим ходом отправили на восток. В результате, в начале июля в тылу нашей армии оказались десятки тысяч безоружных, плохо организованных людей. Лопухов наткнулся на одну из таких групп, сумевшую сохранить организацию.

— Эй, как там тебя, Лопухов.

Сначала Вове брызнули в лицо водой, потом весьма чувствительно похлопали по щекам. Звуки приблизились, и он открыл глаза.

— О! Ожил!

— Ничего, ничего, сейчас мы тебе здоровье поправим.

Не выпуская Вовину тушку из рук, Михал Михалыч дошел до здания столовой, где усадил едва пришедшего в себя Лопухова у стены.

— Подожди, я сейчас.

Он раздвинул уже успевших пристроиться к очереди в столовую, как ледокольный буксир едва образовавшийся лед, и через пару минут вернулся обратно с тарелкой дымящегося супа.

— Держи.

Вова осторожно, боясь обжечься, принял тарелку из рук своего самозваного опекуна. Федоров сунул ему кусок хлеба и алюминиевую ложку.

— Хлебай.

Хлебая жидкий суп, Лопухов лихорадочно соображал, что ему делать дальше. Три Процента попытался припомнить все значимые события в период с сорок первого по сорок пятый год. Значит так, война началась двадцать второго июня. В этот день по телевизору, отчаянно паля друг в друга, толпами бегали наши с длинными неуклюжими винтовками и немцы с короткими автоматами. Зимой немцы подошли к Москве, там наши им навешали люлей, потом был Сталинград, потом Курская дуга, война закончилась девятого мая сорок пятого, это он помнил точно. Вроде были еще какие-то Кутузов и Багратион. Или это было намного раньше? Информация о биржевых котировках, курсе доллара и стоимости барреля за указанный период отсутствовала напрочь. Как жить?

А родители? Они же не знают ничего! Пусть и не единственный сын в семье, но его исчезновение, а тем более смерть, станут для них тяжелейшим ударом. Мать может и не выдержать — сердце у нее слабое. «Пожру и дезертирую на хрен», — решил Вова, проливать кровь за товарища Сталина в его планы не входило при любом раскладе.

Три Процента уже хотел было свалить, пользуясь образовавшейся возле столовой толкучкой, но около него плюхнулся на землю незваный опекун со своей тарелкой.

— Справился? Молодец. Еще часик отдохнем и дальше двинем.

— Куда двинем? — поинтересовался Лопухов.