"Фантастика 2023-119". Компиляция. Книги 1-23 (СИ)

— Экоё слово дурноё! — немедленно оживился тот. — Страстотермимец, ишь… Аль како́ ты баямши — страстотерпеливец? Ажно́ язык коло́м… Нетути тако́вого слова! Потому как страстя́ — енто, для примеру тобе, когда мы с Лавунюшкой… того-ёнтого́. А терпиме́ц — енто, тож тобе для примеру, когда колешко свёрбится, а я виду не подавамши. А коли вместя́х страстя́ да терпимство́, дык ёно никако́ не…

— Стоп, Федосий, стоп! Толковать не время, некогда мне, да и у тебя тут ночь.

— Сызно́ва злой…

— Нет, Федюня. Я на самом деле добрый мудан. Был бы злой — стал бы о тебе заботиться? И желёзок этих принесу тебе как-нибудь, так и быть. Только не сегодня. У меня сегодня дела, так что пойду. Пока, друг! Спи дальше.

— То ён злой, а то ён добро́й, — проворчал Федюня, укладываясь. — Спи-и… А ну како́ меня почи́вамши пропучит, ась?

— Спи-спи.

***

Безнадежно, в который раз сказала себе Марина. Спасти больного можно, только если тот помогает, пусть даже сам не знает об этом, а вылечившись, будет отрицать: да что вы, доктор, как я вам помогал, в отключке же был! Но нет. Отключка, не отключка — если система в целом противится смерти, то ей, системе, можно помочь. Не всегда успешно, сопротивление бывает недостаточным, смерть часто оказывается сильнее; но если сопротивления нет совсем, то и шансов ноль. Безнадежно.

Это мамины мысли, осознала Марина. Ровно то же самое мама переживала, без всякой надежды пытаясь спасти Полину Аркадьевну, а немного позже — Валентину Дмитриевну. Они уходили уже при жизни Марины-младшей, но та была еще слишком маленькой и помнит все только маминой памятью. Угасание было, без сопротивления. Как сказал дядя Саша — своим ходом. А ведь было им чуть за семьдесят биологических. Бабушка Таня гораздо старше. То есть объективно, по медленному времени, ей как раз семьдесят четыре, но биологически — девяносто три.

Мелькнуло мамино воспоминание об уходе легендарной уже Марии: та-то сопротивлялась, да слишком страшен был диагноз…

Марина посмотрела на Татьяну Леонидовну, осторожно взялась за ее запястье. Пульс слабый. Глаза открыты, сознания в них нет. Рот искривлен. Дыхание поверхностное. И так далее… классическая картина кровоизлияния в мозг. Полностью согласуется с тем, что рассказали девчонки еще при первом звонке: Татьяна Леонидовна сидела с книжкой в любимой своей ближней оранжерее, вдруг закричала, схватилась за голову, попыталась наклониться, ее вырвало — наполовину на себя, — сделала странное движение и завалилась набок вместе с легким креслом.

Хорошо, Ирина и Анна оказались как раз в этой оранжерее, подняли тревогу. Все девочки, все мамы действовали правильно и слаженно: позвонили Марине, получили указания, в итоге доставили бабушку на каталке сюда, в палату, перегрузили на койку в положение «почти полулежа». Следы рвоты убрали, конечно.

Хорошо ли, усомнилась Марина? Упрекнула себя: да, в медицине без цинизма не выжить, но есть же мера. Пусть я недоврач — все равно не имею права на рассуждения типа «лучше бы она ушла сразу, не мучаясь». Безнадежно, а права не имею. Без цинизма не выжить, да; но с такими сомнениями лечить, помогать, спасать кого бы то ни было — нечего и думать. Может быть, сказала себе Марина, вырасту, стану совсем циничной, тогда изменю позицию. А пока — так.

Значит что? Значит, готовимся к томографии. Начнем с МРТ. Простите, бабушка Таня, придется вас тревожить и тревожить. Надеюсь, вы ничего не чувствуете…

Она вышла из палаты. Лицо Ольги, дежурившей в коридорчике, было серым.

— Ольчик, — сказала Марина, — ты посиди пока с бабушкой Таней, а я пойду аппаратуру готовить.

***

Девятый уровень, направо — знакомый коридор, длиннющий и волнистый. Игорь нажал на кнопку вызывной панели. Молчание. Решил немного подождать.

…Он спустился сюда не сразу: от Федюни его что-то понесло наверх. Проведал Слабину — все по-прежнему, Слабина не ослабла… Посетил Маринину башню — поглазел на звезды, подумал, что ведь и его Марина ходила сюда, любовалась тем же небом, тосковала.

Перекурил; пожалел, что не захватил резак — накромсать Федюне с Лавуней «желёзок»; перестал жалеть — нечего, пусть углеводы жрут.

…Теперь — здесь, в ожидании. Можно и пойти, там же у них на входе тоже звонок. Но лучше соблюсти корректность. Снова нажал на кнопку. На этот раз ответили. Голос, конечно, не распознать, но точно не Марина. И еще — голос сдавленный:

— Дядя Саша?

Игорь назвал себя. Пара секунд, словно заминка, и:

— Входите, открыто.

Почувствовал: что-то не так. Да, в общем, ясно что… Торопиться уже некуда, но он ускорил шаг.

Дверь нараспашку. В прихожей девушка, кажется, Тамара. Черные глаза заплаканы.

— Пойдемте, — сказала она. — Только быстро. Или сами найдете? Марина в дальней оранжерее.

— Найду. Что, Татьяна…

Отчество забыл…

— Да, — кивнула девушка. — Вы тогда идите, а я Александра Васильевича дождусь, он вот-вот приедет.

***