"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)

И заработок этот был настоящим. Ведь при желании виртуальные монеты можно обратить в реальную наличность. И как знать, может когда-нибудь, когда у него будет приличный доход, именно так он и станет поступать. Ведь есть же люди, для которых игра — прибыльное занятие. Существуют же специальные биржи, где игровое золото можно обменять на любую валюту, есть и сетевые магазины, в которых можно продать ненастоящее барахло за настоящие деньги — за доллары, евро, юани, рубли.

«Когда-нибудь, — заверил себя Волколак, — игра сделает меня богатым».

Главное — двигаться понемногу.

Главное — не спешить.

7

Гудели, ныли голоса.

Ни слов, ни звуков — только ровный монотонный гул.

И отдаленный лязг. Стальной звон. Постукивание.

Мечи…

Глеб очнулся, дернулся, приподнялся. Огляделся недоуменно, встревоженно.

Он лежал на полу, в углу на куче тряпья. Над его головой потрескивал факел, ронял огненные капли в прибитую к стене миску с водой. На закопченных потолочных балках колыхались грязно-серые паучьи тенета — словно обрывки сгнивших флагов.

В тесной комнате было полно народу. Испуганные встревоженные люди сидели, скрестив ноги, полулежали, привалившись к стенам. Кто-то нервно расхаживал, перешагивая через вытянутые ноги, через тела, топча сброшенную одежду, пиная стоптанную обувь.

— Где я? — Глеб пытался вспомнить, как он здесь очутился.

В комнате не было мебели. Голые бревенчатые стены были изрисованы углем — примитивно изображенные человечки сражались на мечах и копьях, стреляли из луков по мишеням, бились врукопашную.

— Что это за место? — голос Глеба влился в общий гул и потерялся, растворился в нем.

Окон здесь не было. Только обитая железными полосами дверь, с маленьким смотровым окошечком, закрытым в данный момент.

— Что происходит? — Глеб, опираясь на стену, встал.

Он странно себя чувствовал. Очень необычно.

Это его пугало.

И память… Что-то случилось с его памятью. Ее словно вычистили, обрубили что-то, и культи воспоминаний так мучительно саднили…

«Амнезия», — выплыло нужное слово. И Глеб, не удержавшись, произнес его вслух. Громко. Так громко, что его наконец-то услышали.

— Я — Ирт, — повернулся к нему небритый мужичок средних лет, крепкий, широкоплечий, жилистый, но болезненно бледный.

— Ты Одноживущий?

— Да, — мужичок кивнул. — Здесь все Одноживущие.

— Но я… Как я сюда попал, ты видел?

— Конечно, Амнезия. Мы же ехали вместе, в одном фургоне. А после Том нас продал.

— Какой Том? — тупо спросил Глеб.

— Ну, Том. Работорговец.

— Продал? Нас?

— Да. Мы рабы. И он нас продал. Двоих по цене одного. Кажется, он просто хотел от тебя избавиться.

— Я не могу быть рабом!

— Любой, кто попал в фургон Тома, становится рабом, Амнезия.

— Меня зовут Глеб!

— У меня тоже два имени.

— У меня одно имя! Глеб! Так меня зовут! Глеб! И никак иначе!

— Хорошо. Я понял. Только не кричи. Здесь и без того страшно.

Глеб, сделав над собой усилие, закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Ирт внимательно смотрел, как шевелятся его губы.

— Так ты знаешь, что это за место? — спросил Глеб, чуть успокоившись.

— Говорят, это школа Ордена Смерти.

— Что?

— Здесь Двуживущие под присмотром учителей оттачивают свое мастерство.

— Какой Орден? Смерти?

— Да. Разве ты ничего о нем не слышал?

— Нет.

— Странно, — удивился Ирт. — Об этих людях знают все, их бояться, с ними не связываются. Они убивают Одноживущих. Просто так, безо всякого повода. Они вырезают целые деревни, никого не жалея. В городах они устраивают погромы. Их лица всегда скрыты костяными масками, похожими на черепа. Это страшные люди.

— Значит, мы влипли в историю, — проговорил Глеб и покосился на закрытую дверь, из-за которой доносился приглушенный лязг мечей. — И что будет дальше?

— Скоро нас отведут на арену. И заставят драться с Двуживущими. Так мне объяснили.

— Нам дадут оружие?

— Я не знаю.

— Нас отпустят, если мы победим?

— Мы не победим, — спокойно сказал Ирт. — Они — Двуживущие. Это они всегда побеждают. А мы… Сейчас мы все готовимся к смерти…

8

Трижды, скрежеща, открывалась дверь. И люди вздрагивали, поворачивали головы, замирали напряженно.

В первый раз принесли хлеб. Два ничем не примечательных человека внесли его на большом подносе, поставили у порога и сразу исчезли. Никто не успел как следует их разглядеть, никто не понял, были они Двуживущими, или же рабами, как все прочие заключенные.

Потом те же люди принесли воду в деревянных ведрах.

А когда хлеб кончился, дверь открылась в третий раз.

В комнату шагнул высокий человек с костяной маской на лице, и с алой повязкой на рукаве черного плаща. Мгновение он стоял неподвижно, и лишь живые глаза в прорезях мертвой маски двигались — тяжелый взгляд скользил по лицам невольников. Медленно поднялась рука, шевельнулся указательный палец:

— Ты…

Круглолицый рябой здоровяк выронил недоеденную горбушку.

— Ты…

Пожилой крестьянин побледнел, привалился к стене.

— Ты…

Долговязый жилистый парень покачнулся, стиснул кулаки. Рот его перекосился, губы шевельнулись — сперва почти беззвучно. Потом — исторгнув крик:

— Нет! Не пойду!