"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)

Паланкин остановился в Старом Городе — районе столицы, где встречаются и старинные дворцы, и засыпанные мусором подворотни. Два дня… Небо было цвета крови и ржавчины. В тихих неподвижных сумерках усадьба казалась пустой.

Она ждала в переднем покое, и в сумерках линии ее тела были еще мягче и еще желаннее.

— Я весь день думал о тебе, — сказал жрец. И понял, что его голос лжет.

Было вино — краснее крови, и была постель — жарче летнего дня. Были смех, наслаждение и бессвязные слова, выдохнутые в порыве страсти.

Наконец Каи оставил ее на подушках, а сам отошел к окну. Из ночи глядели факела и огни. Словно тысячи глаз, которые винят одни боги знают в чем… Не много ли на сегодня богов?

— Знаешь, Сатра… — слова не шли на язык, застревали в горле. — Иногда я жалею, что у жреца не может быть жены.

— Никто ведь не запрещает прятать женщину в городе, — она натянула на плечи покрывало и закуталась в него, как в пестрый балахон. — Не запрещает даже прятать детей.

— Ты знаешь?

Каи обернулся, и Сатра негромко рассмеялась.

— По-твоему, я бросаюсь в постель к кому попало? Я разузнала о тебе, что могла. Да ты бы сам это сделал, на моем месте.

Купола храмов в ночи — как обожженные волдыри. Подсвеченный факелами Район Садов — зеленая язва на теле города.

— Зачем ты принимаешь меня? — спросил жрец.

«Глупец, глупец!.. — твердил он себе. — Такие женщины не отвечают на вопросы, а такие, как ты, их не задают». Но сегодня был особый день, и он продолжил:

— Ради усадьбы? Лошадей, что я подарил? Ради слуг и дорогих тканей?

Сатра фыркнула.

— Ради дома, — ответила она просто и — Каи знал это — честно.

— Боги! По-твоему, это дом? Когда ты ото всех скрываешься? Когда даже слуга немой?

— Он лучше, чем могли предложить другие.

Она встала и пересекла комнату, устроившись возле него в оконной нише.

— Когда ты вынуждена скрывать, кто твой мужчина? — недоверчиво закончил Каи.

— А дом нужен женщине больше, чем мужчина. Всего чуть-чуть меньше, чем дети…

Сатра подставила лицо ночному воздуху. Ветер донес преувеличено громкий, наиграно радостный смех.

— Это почти так же сильно, как «дай» и «мое» у ребенка, — она усмехнулась и, бросив взгляд взгляд на любовника, добавила: — Ты так старался меня купить!.. Почти забавно. Еще смешнее, что ты давно меня купил с потрохами.

— Я этого не хотел. Не этого…

Проклятый язык! Почему он не слушается как раз, когда нужней всего?

— Я знаю, чего ты хотел, — она легонько похлопала его по плечу и оставила Каи, потянувшись за кувшином.

Город в темноте — кладбище душ. Ночь молча и терпеливо ждет рассвета. Утра, когда война станет не «через два дня», а по-простому, без изысков — «завтра».

— Тебе нужно уехать из столицы, — наконец решился заговорить Каи. — Будут… видишь ли, будут беспорядки. Я пока не могу сказать всего.

— А мне есть куда ехать? — Сатра подняла брови.

— Не важно, куда. Так нужно. В городе начнутся волнения, может случиться, что угодно. Погромы, пожары…

Сатра молчала.

Было вино — краснее крови, и была ссора — жарче летней ночи. Были обвинения и бессвязные слова, брошенные в гневе. И был прощальный поцелуй.

Дань вежливости. Так целуют перстни государей, подумал Каи.

* * *

Ее называли золотой царицей и венцом владык. О ней злословили, будто она храмовая шлюха и город пыли.

Грязная и разукрашенная, как дешевая проститутка, столица разлеглась в устье великой реки Ладжа́н. Говорили, во всем мире нет города, чтобы сравниться с ней. Сюда приезжали северяне в остроконечных, отороченных мехом шапках. В столицу съезжались учтивые иноземцы из Закатных царств — с краской на веках и накладными ногтями из бронзы и бирюзы. Хитрые и молчаливые торгаши-южане везли в дар золото и диковинных лесных тварей.

Иль-Аммар вступил в город царей просителем.

Его повозку влекли двенадцать белых быков, укрывавший от солнца полог был усеян жемчугом, и наместник ехал в Красный дворец, сопровождаемый криками толпы. Проситель, жених… столица схоронила три десятка мужей, и только половина владык умерла своей смертью.

— Скоро вы узнаете, что этот город — сердце Царства.

Наместник едва расслышал спутника. То был Фахи́з, его человек при дворе старого царя. Старик всегда выражался цветисто, но иль-Аммар ему прощал. В конце концов, это старый царедворец привел господина к подножию трона.

Подобно миражу, в жарком мареве дрожали очертания куполов — и ветер с моря нес вонь тухлой рыбы. Из окон вывесили знамена и гирлянды цветов — но над сточными канавами кружили мухи, а копыта поднимали облачка бурой пыли.

— Эти люди — кровь Царства, — продолжил старик. — Помашите им рукой, господин. Скоро вы будете ими править!

Наместник поморщился.

Гулкий рык тамтамов заглушал гомон толпы, но иль-Аммару чудилось, что вперемешку с приветствиями он слышит проклятия. Каждое утро в трущобах находили заколотые, зарубленные, растерзанные тела, и единственной их виной были слова против Единого бога.

— Кажется, меня встречают не слишком радостно…