"Фантастика 2023-162", Компиляция. Книги 1-21 (СИ)

Тохмол кивнул. Тарагата, как и большинство людей, прислушивалась к чужому мнению только в тех случаях, когда оно совпадало с её собственным, и он не собирался высказывать ей свои сомнения в разумности и необходимости затеянного ею дела. Для кого-то пережитые страдания, возможно, и являлись целительными. Он готов был признать, что иные характеры они укрепляют, очищают от грубости и скверны, подобно тому как закалка облагораживает сталь, превращая кусок железа в грозное оружие. Иных же страдания портят, приближая не к Великому Духу, а к зверю. Мелочность, подозрительность и жестокость всплывают из глубины их душ, не оставляя места милосердию и состраданию. Взывать к этим чувствам делается пустой тратой времени и сил, а ежели человек к тому же уверовал в собственную непогрешимость, дальновидность и проницательность, любые доводы отскакивают от него как от стенки горох.

В чем-то Тарагата была права, разглядев в прекраснодушии арранта опасность для замыслов гушкаваров, но, начиная устранять своих же соратников, она становилась на скользкий путь, уподобляясь в этом Кешо, которого сама же люто ненавидела. И очень может случиться, что следующим человеком, мешающим воплощению её замыслов в жизнь, окажется Ильяс, в которой она души не чает. Но, единожды признав убийство самым простым и эффективным способом решения проблем, трудно отказаться от него в пользу чего-то менее быстрого и действенного…

— Ты хочешь ещё что-то спросить или сказать? — обратилась Нганья ко вновь впавшему в задумчивость гушкавару. — Мне кажется, мы уже все обговорили и тебе пора браться за дело. Возьми самострелы, от луков в такую погоду будет мало проку. И помни, никто не должен вас узнать, в противном случае моя затея потеряет всякий смысл.

— Не беспокойся, я слишком дорожу своей головой и понимаю, к чему может привести любое неосторожно сказанное слово.

* * *

Подходя к изящным каменным беседкам, заменявшим неуместные здесь караульные будки, Афарга почувствовала великий неуют и странную скованность. Воздух вокруг застыл и тяжело налег на плечи. Ощущение было такое, словно невидимый великан стиснул её в громадном кулаке. От волнения стало нечем дышать, она судорожно глотнула раз, другой, и тягучий сироп наполнил её грудь, почти не принося облегчения. Живот похолодел, сердце билось все чаще и сильнее в ожидании окрика, звона оружия и топота стражников, обнаруживших дерзких пришлецов.

Ступив следом за Эврихом на каменный мост, она сделала несколько шагов, борясь с подступавшей к горлу тошнотой и мысленно ругая себя на все лады за безмерную, непростительную, непозволительную трусость. Ну чего ей бояться, чего терять? Чем уж она так дорожила в жизни, чтобы трястись, как заливное? Ей впору радоваться приближению смерти-избавительницы, призывать её, а не лязгать зубами и обливаться холодным потом. Вон Эврих, идет себе, пританцовывает, словно у него семь жизней в запасе! А ведь ему-то, в отличие от нее, есть что оставлять в этом мире! У него-то как раз много такого, с чем распроститься навек ну никак без слез невозможно!

Беззвучно всхлипнув, девушка вновь вернулась к соблазнительной мысли воспользоваться уроками Чойги, дабы отстраниться от внешнего мира. Точнее — теперь-то она это прекрасно понимала, — погасить, снизить чувствительность до предела, превратиться из страдающего, испуганного до полусмерти человека в двигающееся растение, в куклу. Это был испытанный, надежный, не раз выручавший её способ, но теперь он казался ей противоестественным и недостойным. Он напоминал ей бегство с поля боя, и прибегнуть к нему значило признать превосходство над собой Эвриха, Тартунга, остальных гушкаваров, Тарагаты и Аль-Чориль…

— Да пребудет с вами милость Белгони! Не задерживайтесь, мы ждем вас здесь до полуночи. — Яргай поднял в прощальном приветствии руку, и Афарга, будто очнувшись от наваждения, поняла, что они таки миновали мост без происшествий. К «Птичнику» им предстояло идти втроем, гушкава-ры же останутся в караульных беседках, дабы прикрыть в случае необходимости их отступление.

— Да поможет нам всем Тахмаанг, Нгура и Великий Дух! — тихо ответствовал Эврих и двинулся в боковую аллею, по которой они рассчитывали, обогнув казарму, незамеченными добраться до входа в «Птичник». Тартунг с Афаргой молча последовали за ним.