"Фантастика 2023-183". Компиляция. Книги 1-20 (СИ)

– Не лезьте туда, – сказал я.

Они глядели на меня с вопросом.

– Почему? – спросила Катя.

– Старика там нет, – сказал я.

Виктор побледнел.

– Ты… Она… – У него дрожали губы, он никак не мог подобрать слова. – От нее?.. – наконец проговорил он.

Я его понял. Кивнул. Да, от нее. Перед смертью.

Жаль, слишком мало… И слишком поздно.

– Его там нет, – сказал я.

– А где он?!

– Не знаю. Не успел.

Виктор закрыл глаза.

– Но он жив? – пробормотал он.

– Жив. Только лучше бы он был мертв.

Виктор открыл глаза:

– Ты что несешь?..

Я выдержал его взгляд. Тогда, в машине, он не рассказал мне многого… Так что он сам прекрасно знает что.

– Ты знаешь, – сказал я.

Он понял. Еще миг смотрел мне в глаза, а потом отвел взгляд, сглотнул. Снова закрыл глаза. Лицо бледное как мел. Не знаю, от чего больше – от потери крови или от того, что я ему сказал.

Он вдруг вздрогнул, лицо потеряло всякое выражение, а ноги подогнулись. Он ухнул вниз и свалился бы, Катя не удержала бы его, но тут мгновенное беспамятство прошло, сознание вернулось к нему.

– Влад, помоги! – рявкнула Катя. – Пошли, надо идти! Если кто-то успел позвонить им… Быстрее! Мы должны разминуться с ними!

– Нет, – сказал Виктор. – Сами.

Он развернулся – Кате пришлось развернуться вместе с ним – и пошел прочь, опираясь на нее, но дошли они только до угла.

Катя сама-то едва на ногах стояла. Пошатнувшись, она оперлась на стену, и тогда Виктор, на миг обернувшись к ней – я видел, как оскалился он от натуги, – попытался почти не опираться на нее и снова чуть не упал.

– Влад… – позвала Катя.

– Нет! – рявкнул Виктор.

– Но…

– Он в мою машину не сядет.

– До твоей машины двести метров! А его и вовсе у черта на куличках, далеко за ручьем! Он тоже едва на ногах стоит, посмотри на него! Он ранен!

– Ничего… Дойдет. Успеет. – Он все-таки смог шагнуть. – Пошли, пошли…

А я стоял и глядел, как они идут. Едва шевелясь, но идут. Уходят.

– Шевелись, Крамер! – крикнул Виктор, не оборачиваясь. – Иди! Иди своей дорогой… и будь ты проклят!

Сознание то прояснялось, то я вдруг пропадал куда-то. Усталость навалилась такая, что я бы лег прямо тут, на землю, но здесь были тела.

Везде были тела – женщины и мальчишки, мальчишки, мальчишки… В пижамах и голые, маленькие и постарше…

Головами в одну сторону, указатели смертельного ритуала. В лес.

И я шел туда, то проваливаясь в сон на ходу, то снова под пустым небом, дрожа от холода и умирая от усталости. Но я должен идти, скоро здесь будут ее слуги. Они могут найти ее труп, но это мало что изменит. Ничего это не значит, пока они сами не изменятся, оставшись без ее влияния, но на это уйдут недели, месяцы, годы, и все равно они никогда не станут прежними, какими были…

Небо стало ярче, но вокруг словно темнее – я был уже в лесу, вокруг были сосны.

Да-да, мне куда-то туда, за ручей, подняться по косогору – и там, на дорожке, моя машина… Виктор заставил меня поставить «козленка» там, – ведь неизвестно, как все сложится, куда будет проще уходить, если придется…

Сложилось. Уже сложилось.

В голове вдруг стало ясно-ясно – наверно, от холода. Проснулся ветер, и каждое касание пронзало меня холодным огнем. Вымокшая одежда была хуже льда.

Я сделал еще два шага, прежде чем в мое сознание пробилось – это не только ветер. Еще был звук…

Я остановился.

Тихий звук, словно очень далеко хныкнул ребенок.

Я потряс головой и огляделся. Полянка. Знакомая, но непривычная. Раньше мы с Катей смотрели на нее с другого края.

Теперь я видел колесо выкорчеванной земли и под сплетениями корней чернел лаз. А на рыжей хвое, покрывшей полянку чернели живые комочки.

Или уже не живые?..

Пунктирная линия из маленьких трупиков. Они лежали на одной линии: от лаза к этому краю полянки. Кто сколько успел проползти. Семь… восемь щенков. Слишком много, чтобы их мамаша могла нормально всех выкормить. Маленькие, слабые. Лобастые, голова почти в полтела, и еще слепые.

Но все равно ползли туда, куда убежала их мамаша. Чертова сука достала всех, кто был рядом. Всех. Даже их…

Звук. Тихий, словно далекий вдох.

Я обернулся.

А вот и другой, покрупнее. Он еще двигался. Но полз теперь не к краю полянки, а назад. Снова став самим собой. Туда, где, он помнил, тепло и где бывает теплое брюхо, и сладкие соски, от которых становится сытно…

Этот был крупнее и выглядел не так, как его братишки. С волком их мамаша согрешила, вот что. И этот пошел в отца. Волчонок.

Он был еще теплый. Шерсть мокрая и холодная, но под ней тепло. Когда я поднял его, он пискнул, а потом попытался цапнуть за палец. Слепой… Нет, не слепой. У этого глаза чуть приоткрываются – черные влажные щелочки под припухлыми веками.

Я выпрямился, держа его в руках. Еще живой…

Остальные мертвы или очень скоро будут. Они выбрались из лаза и ползли, сколько им хватило сил. А здесь замерзли. И тащить обратно в лаз, греть и кормить их больше некому.

Волчонок пискнул и снова попытался вцепиться мне в палец. А может быть, искал сосок матери.