"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

— Тот, на котором решалась судьба Европы после поражения Наполеона, — выдал я, рассчитывая, что Чичерин не станет меня экзаменовать о деталях. Кому там что досталось, кто что себе отщипнул — уже и не помню. Помню лишь, что европейские государства хотели едва ли не расчленить Францию, но Талейран сумел убедить этого не делать. Разумеется, еще помню, что на Венском конгрессе Россия, Пруссия и Австрия создали Священный союз и договорились помогать друг другу в случае революций. И вот, Австрийской империи мы помогли подавить восстание венгров, за что получиливо время Крымской войны большую «благодарность» от спасенной империи. Но это нормально, что Россию предают вчерашние союзники. Они-то считают это правильным, да и мы привыкли. Зато сами, в кои-то веки пошли на сепаратный мир, так не можем отмыться целых сто лет.

К счастью, Георгий Васильевич меня подвергать допросу не стал. Видимо, факт того, что я хотя бы слышал о Венском конгрессе, его устроил. К тому же, он мог помнить и о мече князя Владимира, который, по моей версии, украли поляки во время Смуты. А коли ты хоть немного знаешь историю, то должен помнить и о внешней политике государств. А я, в свое время, даже курсовую писал о внешней политике Петра Великого.

— В Венском регламенте имеется номенклатура дипломатических рангов, — пояснил нарком. — В Советской России нет дипломатических рангов, но вам все равно следует их знать. А на случай какой-нибудь непредвиденной дипломатической случайности, у вас под рукой имеется свой собственный консультант.

Точно. Консультант у меня — мой собственный тесть. Или Чичерин имел в виду графа Игнатьева? Мне бы, конечно, надо оформить их деятельность официально. И хорошо бы выбить какое-то жалованье. Конечно, оба графа люди небедные, поработают и бесплатно, но если с оплатой — то поработают лучше.

Теперь мне еще нужно арендовать помещение под посольство. Торгпредство, построенное во времена Генриха Валуа, тесновато. Хорошо бы с французами решить вопрос «баш на баш». Типа — они нам предоставляют землю под строительство здания, а мы им соответствующий участок в Москве. Но со строительством собственного посольства я пока заморачиваться не стану, а сниму что-нибудь подходящее. Может, пока «Виолетту» задействовать? Нет, не стану. Эта гостиница нужна для других целей, лучше подыщу себе другую.

Я все ждал — когда же нарком заговорит о смерти Кожевникова. И дождался.

— Странно, что молодой человек погиб так нелепо, — покачал головой Чичерин. — Поскользнуться на ступеньках лестницы, ведущей к Сене. — Вздохнув, сказал: — Я же его прекрасно помню. Не выпивоха, очень толковый работник. Признаться — я планировал его впоследствии использовать на какой-то дипломатической должности, а его служба в торгпредстве послужила бы не только прекрасным опытом, да и важной строкой в послужном списке.

— Все люди внезапно смертны, — вздохнул я сообразно моменту.

— Это правда, — кивнул Чичерин.

Я слегка опасался — не возникнет ли у наркома желания сопоставить смерть Кожевникова с черепно-мозговой травмой Скородумова, решившего взять деньги у финнов, но спрятавший аванс в неудачном месте — под тазиком для умывания, но Георгий Васильевич сравнения проводить не стал. Тем более, он должен знать, что в момент смерти Кожевникова я находился в командировке. Нарком по иностранным делам спросил о другом:

— Владимир Иванович, вы проводили обыск в комнате Кожевникова?

— Разумеется, — кивнул я. — Все вещи покойного были описаны, а после похорон отправлены на родину. Кстати, копия описи вместе с моим рапортом была направлена в наркомат.

— Ах да, помню, — нахмурился Чичерин.

Стало быть, Георгий Васильевич в курсе, что покойный Кожевников увлекался фотографией? А про снимки, скажем так, «особого характера» он знает, или нет? Но нарком про фотографии спрашивать не стал.

— Еще вопрос. У вас имеются выходы на литературно-художественный альманах «Русское зарубежье»? На журналистов или на редактора?

Еще бы у меня не имелось на него выходов. Да я, почитай, совладелец этого альманаха. Но признаваться не стану.

— Знаком кое с кем из редакции, — осторожно сообщил я. — Нужно что-то напечатать в Париже?

Неужели Чичерин пописывает стихи или рассказы и не может напечатать их в России? Возможно, скромничает. Но дело оказалось в другом.

— Возьмите в секретариате заявление гражданки Брик.

— Гражданки Брик? — с удивлением вскинулся я. — Это не той ли самой, из-за которой убили Маяковского?

— Той самой, — кивнул Чичерин. — Гражданка Брик Лиля Юрьевна — личность очень известная. Так вот, она просит содействия в возвращении на родину творческого наследия великого пролетарского поэта Владимира Владимировича Маяковского, а еще она хочет, чтобы издатель альманаха «Русское Зарубежье» выплатил ей гонорар за публикацию, а также, все прочих гонораров, если в альманахе впредь станут публиковать стихи Маяковского.