"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

— Я принадлежу к Российской коммунистической партии, но в нашем Уставе не сказано, что я обязан устраивать во Франции революцию — попытался я выкрутиться, но представитель «Юманите» был настойчив, словно пиявка:

— А мне бы хотелось услышать более подробный ответ.

Я начал слегка сердиться. Так подставлять собственного товарища по партии — это уже свинство. Но все-таки, взяв себя в руки, начал излагать прописные истины:

— Прежде всего, я полномочный представитель своей страны, дипломат. Если бы я начал проводить в жизнь какие-то свои политические идеи, это стало бы вмешательством во внутренние дела Французской республики. В этом случае меня следовало бы немедленно отозвать. Советская Россия всегда выступала за невмешательство во внутренние дела других государств. (Ох, ну что я несу!) Франция — демократическая страна и вопрос о власти той или иной партии решается на выборах (Ага, на демократических.). Если победу одержат коммунисты — Советская Россия будет это приветствовать, но мы готовы сотрудничать с любой правящей партией, потому что ее выбирает народ.

Ух ты, как я здорово завернул. Надеюсь, когда журналисты станут писать, то ничего не переврут?

А вот и новый журналист поднимается с места.

— Матэн. Газета «Пти Паризьен». Скажите, что случилось с собранием известного купца Третьякова? А заодно — что происходит с остальными художественными музеями России. Правда, что из музеев пропали картины известных мастеров?

Эх, рановато пошла «утечка», рановато. И какая зараза поспешила? Договаривались же, что слухи о загадочных исчезновениях пойдут через годик, а то и через два. Ну куда спешить-то? Мне же еще нужно создавать некую базу, где «всплывут» пропавшие шедевры. Мышка-норушка не подойдет, она слишком засвечена.

Впрочем, почву нужно создавать постепенно, но так, чтобы никто не догадался.

— Мсье Матэн, — улыбнулся я как можно убедительнее. — Я недавно был в России, посетил некоторые музеи. Скажу, что в момент моего посещения все картины были на своих местах. Возможно, что некоторые работы нуждаются в реставрации. Все-таки, несколько лет гражданской войны, плохие условия хранения могли сказаться на состоянии полотен. Будем рады, если кто-то из французских специалистов захочет отправиться в Россию и помочь нам. В настоящий момент руководство Третьяковской картинной галереи мечтает организовать в Париже свою выставку. Если правительство Франции даст согласие, то все французы смогут убедиться, что наше главное достояние — древние иконы, на месте.

Ну вот, от трудного вопроса ушел и сумел дать бесплатную рекламу будущей выставке. Сейчас бы не начали спрашивать о национализированных дворцах, и о том — могут ли владельцы рассчитывать на какую-нибудь компенсацию? Но задали другой, более животрепещущий для французов вопрос:

— Будет ли правительство Советской России выплачивать компенсацию держателям акций?

Елки-палки, конечно не будет. Уже много раз этот вопрос задают, когда же поймут? Но придется говорить обтекаемо. Я дипломат или где?

— РСФСР не является правопреемником царской России, но наше государство достаточно гибко подходит к вопросам, связанным с выплатой (хотел сказать — компенсаций, но слово показалось неудачным, поэтому выбрал нейтральное) э-э… чего либо. Боле того — мы уже рассчитались с гражданами Франции, с некоторыми учреждениями и организациями, обладавшими облигациями государственных займов. Акции — это совершенно другой вопрос. Акционерные общества создаются по воле их владельцев, а не по воле государства, поэтому акционеры не могут предъявлять нам претензий.

Журналисты, сидевшие в зале недовольно зашумели. Наверняка здесь имеются акционеры предприятий, национализированных в семнадцатом или восемнадцатом годах.

Как хорошо, что на пресс-конференции в президентском дворце имеется определенный лимит времени. А иначе, точно бы что-нибудь ляпнул, а потом бы пришлось разгребать.

Глава 18 Залегендировать легенду

— Иван, свет ты мой Петрович, а как я все это легендировать стану? — поинтересовался я.

— Э… — беспомощно нахмурил лоб Смолянинов.

— Олег Васильевич я, — любезно напомнил полпред Советской России своему собственному дипкурьеру.

В моем кабинете, даже при закрытых дверях, я не мог себе позволить назвать Ивана Петровича попросту Гришей, а он, соответственно, не имел права именовать меня Владимиром Ивановичем. Ладно, забыл парень, бывает.

— Так, Олег Васильевич, а чего же ее легендировать? — недоумевал Смолянинов. — Нам нужно из Франции вывезти женщину, не очень и молодую, а от вас и всего-то требуется подписать ее служебный паспорт, чтобы она могла до России доехать.

Я мысленно хрюкнул. Для моего молодого коллеги тридцать пять лет — это уже не очень молодая женщина? М-да.

— Иван Петрович, сам посуди — а с каких это рыжиков я должен непонятную женщину вывозить? Нет, я все понимаю, что она вам нужна, только и ты пойми, что мне нужно веское обоснование. Она кто? Специалист в какой-то области? Ученый? Литератор? Давай, думай.