– Ну, возможно, у него есть какие-то неизвестные тебе основания для такой позиции, – скругляет углы Цубаса.
А мой концентратор добросовестно выдаёт:
Интересно, что бы это всё ещё значило.
В принципе, мне не нужна местная техника, чтоб с высоты опыта увидеть: девочка просто недоговаривает.
Да, относится ко мне доброжелательно, не юлит, ведёт себя искренне.
Просто не говорит всего, что знает.
А с другой стороны, не мне на эту тему предъявлять.
– Сама идея мне нравится. – Решаю подвести краткий итог, потому что мы тут и так засиделись. – Находиться в таком обществе – это только позитив. – Обвожу взглядом четырёх почти моделей, как на мой вкус. – Но меня терзают смутные сомнения на тему того, как ты собираешься выполнять свой договор с моим отцом. Тебе нужно, как минимум, моё содействие, нет? А об этом речь вообще не шла.
– Хорошо бы, – мгновенно озадачивается Цубаса. – А что, по этому пункту у нас проблемы?
Она вскакивает со стула и вертится вокруг своей оси.
– Я приятная, внимательная, неглупая, ненавязчивая…
В этом месте три её подруги фыркают и давятся кто чаем, кто тортом.
– Почти. – Спокойно завершает мысль красноволосая. – А с языками и литературой у меня вообще нет проблем. Я ж из ИА! – как будто мне это о чём-то говорит… – Переведусь к тебе в класс за день, завтра буду с тобой за соседней партой.
– Вот так, бывало, раньше и жениться приходилось, – вздыхаю, поднимаясь из-за стола. – Стремительно, незапланированно и надолго.
– Она хорошая! Ты не пожалеешь! – отчего-то вскидываются её спутницы.
– Самое смешное, что я собирался поднять вопрос о своём переводе на ваше отделение. – Продолжаю уже стоя. – Плюс сегодня заведующий гуманитарной частью масла в огонь подлил. Вот как раз собирался поесть, обдумать и двинуться переводиться.
– Да ну?!
– Когда?
– Зачем?
– Правда?!
Всё-таки, женщины есть женщины. С красноволосой в момент слетает её чопорность и деловитость, а сама она начинает излучать неподдельное любопытство.
– На гуманитарном, из функционального для
Я уже чуть разобрался в приоритетных целях местного образовательного процесса, потому добавляю:
– Я же больше не генерирую никаких новых нейронных связей в Тамагава. Ну, потенциал хорошо если процентов на десять прирастает, по мелочи… Только простаиваю и эксплуатирую существующие. Не развиваюсь и не расту, потому что история и прочая лабуда на нашем отделении – это на самом деле политика и искусство, а не история и не наука. То есть, сиюминутный инструмент в руках тех… – не оканчиваю фразы, поскольку глаза двух из четырёх собеседниц широко раскрываются.
А Цубаса вообще кладёт руку мне на плечо:
– Тс-с-с-с…
– А чего ты тогда там оказался изначально? – в искреннем недоумении выдаёт Икару. – И правда, нелогично же.
– Ну, когда я только шёл сюда, у нас была одна ситуация в семье. А сейчас она чуть переменилась.
Асада категорически не хотел оставлять Мивако одну. Даже в своём кабинете, даже на время.
Поэтому он махнув рукой на условности, поговорил с сыном прямо с рабочего места секретарши.
Если они муниципальные выборы выиграют, прочее не будет иметь значения. И то, что разговор пришлось вести при каких-то трёх левых подругах, тоже будет не важно.
Главное, что исполнительница, найденная девочкой, была вполне на уровне – Асада-старший в людях разбирался. В том числе, по роду работы.
Ватару весело и с нежностью посмотрел на сопящую на диване девушку.
А если же и в этот раз выиграть выборы не удастся, то разговоры этих трёх пигалиц о его беседе с красноволосой будет самым меньшим злом.
Главное, что как отец он сделал всё.
Получив контакты Цубасы Кимишимы, он тут же связался лично с её родителями:
– Здравствуйте. Ваша дочь согласилась приглядеть в школе за моим сыном…
– Ты точно переводиться надумал? – требовательные глаза Цубасы сейчас напоминают прицелы.