"Фантастика 2024-118". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)

Наша игра была кончена. Карты — биты. Шах и мат. Я осознал, что наши попытки безопасно укрыться внутри квартиры были смешны и несуразны. Мой план был изначально обречен. И мой «старый приятель» был прав, когда сказал, что наше убежище — лишь вонючая нора. Что нас не спасут мои гнилые запасы и что они всё равно достанут нас. Рано или поздно. Они лишь позволили нам какое-то время посидеть тут в мнимой безопасности. Сохранили нас про запас. Дали нам возможность немного покушать, попить, поспать и набрать жирка. Чтобы поиграться, как балуется сытая кошка с пойманной мышью, оттягивая тот момент, когда она решит наконец покончить с добычей. И вот они пришли за нами. Пришли взять свое…

Их план был изящен в свой простоте. И неимоверно жесток в своих последствиях. Наша квартира находилась на последнем двенадцатом этаже дома. Поверх были лишь чердак и крыша. Я помню, как пол года назад, когда обдумывал как решить проблему с запасами воды, то залез на тот чердак, найдя наверху огромный встроенный резервуар с питьевой водой, обеспечивающий давление в трубах. Тогда я решил, что тот накопитель будешь нашим планом «Б», когда закочится запас воды к квартире.

Какой же я был дурак! Ведь я не придал тогда значения, что вся кровля дома держалась на сложном каркасе из деревянных балок. Целом частоколе из сухих деревянных опор. Которые, если нужно, могут быть использованы для разведения грандиозного пожара, который первым делом спалит наше убежище уровнем ниже.

И теперь мы сидели в нашей квартире, словно в запертой снаружи духовке. Ожидая, когда жар разыграется и мы спечемся заживо. Чтобы потом попасть прямо на стол к голодным тварям. Словно курочки на гриле. Румяные. Спелые. С дымком. С поджаристой золотистой корочкой.

Даже безумный и неудавшийся план побега соседки из дома напротив через окно был нам недоступен из-за установленных решеток, сквозь которые никто из нас пролезть не смог бы. Выход из квартиры оставался только один. Через входную дверь. Выход, который вел прямо в лапы и пасти голодных существ.

Сдавшись под натиском слабости и беспомощности, я тяжело опустился на пол, положив ружье рядом и невидящим взглядом уставился в черный квадрат подвешенного на стене плоского экрана телевизора. Такого нелепого в своей теперешней ненужности.

— Что ты сидишь! — взвизгнула жена и дернула меня вверх за локоть в безуспешной попытке поставить меня вновь на ноги.

— Сейчас. Сейчас. Дай мне минуту…, - пробормотал ей я в ответ блеклым и безжизненным голосом.

— Какой «сейчас»?!! Какая «минута»?!! Что ты сидишь?!! У нас дети!!! Ты не можешь вот так сидеть!!! Вставай!!! Сейчас же будет пожар!!! Ты должен придумать, куда нам бежать!!! — вопила она, продолжая дергать меня за локоть.

— Я не знаю…, - тихо ответил ей я и посмотрел на нее снизу вверх, в последний момент поймав за хвост едва не слетевшее с моих губ обвинение в том, что она сама была виновата в произошедшем. Что нечего было требовать от меня спасать соседку и ее детей, создавая для нас проблемы. И что она сама после закатила истерику на балконе, у всех врагов на виду. Вот теперь пусть она и находит выход, раз сама заварила кашу. А я ей — не вечный решала. И не дед мороз, дарящий подарки. И что ей пора перестать быть инфантильной дурочкой. Стоит научиться шевелить собственными мозгами. Что хватит ей по привычке перекладывать на меня всю ответственность, раскрывая каждый раз клювик в ожидании очередной конфетки. Ей уже не девятнадцать лет. А почти тридцатник…

Но я сдержался и ничего этого ей не сказал. Потому что понимал, что эти слова были бы сущим «дерьмом» в сложившейся ситуации. Может даже и правдой. Но правдой ненужной. Вредной. Однобокой. Гнилой. Вывернутой наизнанку. Сказанной в самое неподходящее время. И потом, что бы я доказал, если бы высказал жене эти обвинения? Лишь то, что я сам таков. Инфантильный, трусливый, не берущий на себя ответственность дурак, впавший в детскую истерику перед лицом смертельной для семьи опасности.

??????????????????????????

Жена же взглянула в мои потухшие уставшие глаза. Потом вдруг дернулась телом и брезгливо отбросила мою руку. Будто внезапно осознала, что удерживала мерзкую извивающуюся змею. И мне стало перед ней горько и стыдно. За свою слабость. За то, что в самый решающий момент перестал бороться. За ее вот этот брезгливый взгляд. За всплеск руками.

Но что я мог сделать? Что я мог придумать? Куда я мог их увести?

Мы смотрели друг на друга. Она — стоящая надо мной любимая женщина. Похожая на Немезиду, древнегреческую богиню возмездия. С расширяющимися от ненависти ко мне глазами. С мелко трясущимися от клокочущей в ней ярости плечами. Шепчущая слова проклятия в мой адрес. И я. Внизу. Сидящий на полу. Сгорбленный и сломленный. Униженный своей неспособностью спасти свою семью от погибели.