"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

— Спасибо.

— Об остальном. Какие-то движения по цепочке Бекетов-Вахтанг-Амиран закругляем, если, конечно, кто-то из них не всплывёт — живьём или в виде трупа. После осмотра «Волги» я склоняюсь к мысли, что ты прав, братья приехали разобраться с убийцей Гиви, которого вычислили столь же просто, как и вы с Аркадием. Бекетов их застрелил, сам ушёл на дно. У Вахтанга и Амирана нет мотива прятаться, уверен — они мертвы. Бекетов как опытный шпион наверняка заготовил резервные пути отхода, документы и машину на другое имя, деньги, план побега. Пока его нет, он всё равно что мёртв. Если засветится, закрываем его за убийство Дауканте. В отказном материале предостаточно доказательств, надо лишь сказать прокуратуре «фас» и объяснить, что преступника больше никто не покрывает.

— Если он появится, то в первую очередь — в «Верасе», там у него деньги. Девочки перепугаются и немедленно стукнут — куратору или мне. Ещё у Бекетова остался маленький сын.

По реакции Сазонова нетрудно было понять — наблюдение за ребёнком — последнее, что его взволновало бы.

Расставшись с ним, Егор отметил две важные для себя вещи. Подполковник складывает пазл для рекомендации к приёму в КГБ на аттестованную должность: высшее юридическое, женат, обеспечен жильём, кандидат в члены КПСС. Другое насторожило. Контрразведчик сильно разволновался при виде налички. Одно дело — принять под роспись сумму «на оперативные нужды» и отчитаться об использовании, хотя бы на словах. Ни Образцову, ни Аркадию Егор ни разу не возвращал «излишки», вопросов не возникало. Плохо, если кто-то в руководстве управления задумает какие-то резкие телодвижения, чтобы прикрыть задницу на случай скандала с наличными.

В какой-нибудь восточной республике поток кэша наверняка воспринимается проще.

* * *

В субботу, вернувшись с занятий, Настя охнула.

— Это ты?

— Нет. В квартиру забрался домушник в концертном костюме. Специально, чтобы украсть утюг. Красавчег, да?

— Тебе его так быстро пошили…

— Перешили из числа забракованных для одной из песняровских звёзд.

Он крутился перед зеркалом, поднимал руки.

— Красивый. Не то, что наивные джемперки в фильме «Эта весёлая планета», где Мулявин пел «Наши любимые». Что, неудобный?

— Не то слово, Настя. Хорошо, что один. «Песняры» переодеваются между отделениями. Этот, синий с золотом, считается попсовым вариантом. Поэтому я чуть-чуть играю при исполнении двух песен моего авторства, стоя во втором ряду. А когда идёт классика, «Александрына» или «Крик птицы», костюмы другие. Мне можно расслабиться и ждать за кулисами.

— И меньше получать? — повесив верхнюю одежду на плечики, Настя подошла вплотную и разгладила невидимую складку на сценической хламиде.

— Представь, нет. Весь концерт лабаешь или один саунд, ставка за концерт одинаковая. Пять тысяч в зале, десять тысяч на стадионе или пятьсот в ДК автозавода, без разницы, та же ставка. Но Мулявин всем пацанам раздал авторство или соавторство песен или музыки. За каждое исполнение — капает. Но при исполнении на бис — нет. Знаешь, почему? Потому что репертуар утверждается заранее, бухгалтеры Росконцерта наперёд рассчитывают, сколько платить всем и каждому, и из-за любых отклонений никто перерасчёт не сделает. Плановая экономика, не хухры-мухры.

— Жаль, что запись пластинки сорвалась, — Настя ушла на кухню, помыв руки, и принялась греть обед, но денежные вопросы её не отпускали. — Миллионные же тиражи. Если бы хоть копеечку с каждой… Десять тысяч рублей с пластинки!

— Такая маленькая, а такая меркантильная, — Егор подобрался сзади и обнял за талию. — Надо тебе специальную машинку купить.

— Для пересчёта денег? Разве такие есть?

— Для закатывания губы. Все, участвующие в записи пластинки, сыграл ли ты от первой песни до последней или только числишься аранжировщиком одной, получают сто двенадцать рублей. Чтоб ты понимала, Мулявин поднимает столько с двух-трёх концертов. А на гастролях их четыре в день. То есть не деньги — насмешка. Композиции для пластинки готовятся год. Сто двенадцать рублей за год труда Народного артиста БССР. Год!

Сели обедать.

— Я всё-таки не понимаю, Егор. Ты же не можешь совмещать службу в милиции и работу в «Песнярах». Да ещё тренироваться и выступать на соревнованиях. Скажи, кем ты будешь осенью?

Он неторопливо доел первое.

— Нужно ещё диплом и госы сдать. Военные сборы после пятого курса, хоть от них собираюсь откосить… Не знаю! Похоже, я тебя не устраиваю ни как музыкант, десять месяцев в году гастролирующий, ни как мент. Тут наклёвывается ещё один вариант — устроиться юрисконсультом в торге. Работа нудная, но с возможностями. Плохо, что в любой момент обо мне вспомнит военкомат, — отстукивая ложкой по столу нехитрый ритм, он спел:

Идет солдат по городу, по незнакомой улице,
И от улыбок девичьих вся улица светла.
Не обижайтесь девушки, но для солдата главное
Чтобы его далекая любимая ждала[32]

.

— Ждать два года?!