"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

— Ох! — Рана вспыхнула болью, но, к счастью, не разошлась. Я судорожно вздохнул и продолжил медленный подъём. — Думал… будет проще.

— А я говорила.

— Держи давай! — Я покачнулся, но Аник вовремя потянула меня на себя, удержав на ногах.

Обеими руками я схватился за посох и перенёс вес на дерево. Ясень скрипнул, чуть скользнув по настилу, но мы удержались. Я выпрямился с победной улыбкой.

— Ну вот! Уже что–то.

Аник с опаской отпустила меня и шагнула назад.

— Ну как?

— Нормально, — заверил её я. — Больно именно подниматься. Стоять легко.

— Хорошо. Попробуешь пройтись?

— Давай.

Осторожно, словно шагая по босиком по битому стеклу, я поднял ногу и выставил вперёд и переместил вес на неё, помогая себе посохом. Один шаг, второй… Получалось. Ноги у меня всегда были сильными, да и мышцы ещё не успели высохнуть. Живот протестовал, рана не давала о себе забыть, но если двигаться осторожно, беды не будет.

—Мои поздравления, теперь Эспен сможет брать тебя с собой на луг, — улыбнулась Аник. — И хорошо, мне нужно перестелить солому на полу. Отец любит, чтобы я добавляла луговых трав для благоухания. Возьми мешок.

Она протянула мне сумку из домотканого полотна.

— Какие именно брать травы?

Девица удивлённо вскинула бровь.

— А ты в них смыслишь?

— Немного.

— Ну да, ученик колдуна как–никак, — робко улыбнулась она. — Прости, ты просто совсем на колдуна не похож, и я вечно забываю, что ты не так прост. Возьми донник, васильков, мяту, если найдёшь. Возле реки растут фиалки — их тоже можно. Мать их очень любила, я часто ставлю фиалки на домашний алтарь в память о ней.

Что ж, мёртвых следовало почитать.

— Понял, сделаю. — Я повесил сумку на плечо и медленно направился к выходу из дома.

— Хинрик!

Я обернулся.

— Если Эспен захочет искупаться, присмотри за ним. Река спокойная, но холодная.

— Хорошо.

Только найти бы для начала этого сорванца. Так уж вышло, что присматривать за мной поручили ему, но на деле большую часть времени я проводил с Аник. Чем, конечно же, вызывал раздражение старосты.

Эспена я нашёл во дворе. Малец выгнал кур и гусей, бросил им немного зерна и, забравшись почти на самую крышу сарая, наблюдал за сражением птиц. Заметив меня, он тут же спустился и подбежал.

— Ходишь!

— Ага, — я улыбнулся и показал мешок. — Для нас есть задание.

* * *

— На ближнем берегу все ободрали, — предупредил малец. — Перейдём реку.

Пряча головы под капюшонами, мы пересекли узкий мост и прочесали весь дальний луг в поисках васильков. Этих почему–то оказалось меньше всего. Пока Эспен выискивал среди трав низкие стебли мяты и жёлтые цветки донника, я прошёлся вдоль берега в поисках фиалок. Пару раз едва не свалился в воду, но успел набрать достаточно. Хотелось верить, что Аник оценит мой героизм. В пузе дырка, а я, дурной, поскакал за поминальными цветочками.

Пока я боролся со скользким берегом и злосчастными фиалками, Эспен успел набить полный мешок трав и отдыхал, любуясь рекой.

— Фиалки. — Эспен взглянул на небольшой букет, что мне удалось собрать. — Аник попросила?

— Да. Почтить мать.

Мальчишка бережно принял у меня из рук букет, достал из–за пазухи ленту и перевязал стебли, а затем уложил цветы в сумку поверх остальных трав.

— Я матушку никогда не видел, — тихо сказал он, глядя на крыши деревенских домов. — Она умерла, рожая меня.

— Жаль. Наверняка достойная была женщина.

— Так говорят. Отец её очень любил. И до сих пор любит — десять зим прошло, а он не взял новую жену, хотя давно бы надо привести новую хозяйку в дом. Ну, все женщины местные об этом толкуют. А отец не хочет. И меня ненавидит за то, что убил её.

— Женщины часто погибают при родах, — возразил я. — Дети совсем ни при чём. И ты уж тем более не виноват.

— Ага, ему это скажи, — мрачно буркнул Эспен. — Отец потому и приставил меня к тебе, что считает нас обоих проклятыми. Погань к погани — так он сказал. А я что? Десять зим из кожи вон лезу, чтоб ему угодить. Но что ни сделаю — всё без толку. Как будто я специально матушку убил!

Эспен опустился на траву и обхватил руками колени, покачиваясь из стороны в сторону. Он не плакал, но лучше бы разревелся — слишком потерянным и одиноким он казался.

Я тяжко вздохнул, бросил мешок на землю и, морщась от боли в ране, молча сел рядом. Вид отсюда простирался и правда красивый. Соломенные крыши у подножия гор, сверкающие волны реки, всюду зелень, а воздух был пронизан свежестью и весной.

— Он ведь однажды хотел меня убить, — шепнул Эспен. — Аник говорит, когда матушка померла, отец хотел бросить меня в костёр. Обезумел от горя. Не подходил к колыбели, даже смотреть в мою сторону не хотел. Вилви, соседка, тогда свою дочь кормила — и мне молока давала. Только благодаря ей я и выжил. Думал, вырасту, помогать стану — и он оттает. А нет. До сих пор лишний раз в мою сторону и не посмотрит.

— Посмотрит, — пообещал я. — Сыновьями не разбрасываются.

Эспен всхлипнул и потёр кулаками глаза, боясь заплакать.