"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)

Я едва не поперхнулся, как предпоследняя мышка из «низкого писка». Но заставил себя отбросить сомнения и уверенно добил фиксатором:

— Бесцветная относительность переплывает горизонт радости.

В заушнике снова наступила тишина. Дожидаясь, пока Шири-Кегарета повторит якорную фразу, я едва не застонал от нетерпения.

Он все забудет. И прикажет своим казоку-йодда не только не трогать бесхвостого мутанта, но и оберегать от случайных напастей. А еще он уверует, что Ланс фер Скичира не имел никакого отношения к поискам сраного кулона!

— Бесцветная относительность переплывает… — задумчиво начал Песчаный Карп и я не стал сдерживать победной улыбки. Но затем: — Ланс, что за бессвязный бред я услышал?

Улыбка застыла на моем лице, будто ее зафиксировали мощнейшим лаком.

— Отречение, — глупо повторил я, отказываясь верить. — Бесцветная относительность переплывает горизонт радости…

— Да ладно-ладно, шучу, — добродушно оборвал меня Данав фер Шири-Кегарета и я был готов поклясться чем угодно, что тот улыбается. — Конечно, Ланс, я тебя слышу. Я тебя понимаю. Я в курсе, что это было. Но не утруждай себя повторами. Хорошая попытка. Еще увидимся. Я тебя вижу.

И «болтушка» просигнализировала, что сеанс связи окончен.

Не веря ушам, я закатал рукав, сонно поднял левую руку к лицу и ошалело уставился на дисплей гаппи. Не веря сознанию, медленно прокрутил в памяти состоявшийся разговор. Огляделся, не видя ничего, кроме раскрашенной светящимися окнами глыбы «Угля» впереди, манившей меня путеводным маяком.

Все они были связаны, причем цепью прочной, опасной и способной превратиться в удавку: грошовый кулон, беглая кукуга, «Бритые хвосты», Пыльный и «Уроборос-гуми», «Желтые котелки» и «Диктат Колберга». Что такого ценного забрал я у незрячего Куирколя, чтобы послушно отдать Перстням? Что на самом деле превратило Симайну в девианта? Во что меня вообще втянули? И что, ради всего добросердечного и смиренного, сейчас только что случилось?!

Я оглоушено потоптался на месте, высматривая по затемненным подъездам торгующую стрихом шпану, словно кто-то из них мог подтвердить или опровергнуть всю нелепость произошедшего в их дворе. И на подкашивающихся ногах зашагал к «Комплеблоку-4/49», ощущая внутри омерзительный холод и опустошение, каких не встречал уже очень, очень давно.

С волос капал ледяной пот, поясницу свело. Из груди поднимался нервный смех, порожденный простым фактом: я только что покушался на одного из самых могущественных теневых правителей города. Причем неудачно…

Нет-нет, страха почти не было, улица быстро перековывает пугливых. Страха не было, потому что с вершин больно падают и самые сильные, а вскидывать лапы в жесте покорности вовсе не входило в мои привычки. Так что еще поглядим… Не зря же в старину говорили, что огню плевать, чьи кости лизать?

Настораживало другое. Настораживало и заставляло лихорадочно искать ответы о случившемся во время переговоров с фер Шири-Кегаретой, а их напрашивалось негусто. И самым реалистичным из них пока казался, увы, всего один, чудовищный. И вот он-то пугал до дрожи в коленках — тот, кто только что разговаривал со мной через гаппи, был вовсе не чу-ха…

Андрей Фролов Точите ножи! (Ланс Скичира 2)

Глава 1 Я ЛЮБЛЮ ГОСТЕЙ

Главное оружие страха — уникальность обещаемых им последствий. Болезненных, опасных, зачастую смертельных. Например: позор, увечья, потеря близких или смерть. Испытай подобную перспективу много раз, и клинок страха притупится. Я неоднократно видел пытки, казни и жесткие наказания, а поэтому сейчас совершенно не…

Впрочем, зачем я вру? Мои булки все еще были крепко сжаты…

— Тебе плеснуть?

Зикро шумно втянул в пасть пучок ярко-желтой лапши. Родившийся в большом… нет — в огромном даже по местным меркам семействе, мой бритоголовый приятель не упускал ни малейшей возможности набить брюхо, привыкнув делать это торопливо, жадно и без удовольствия. К нашему общему удивлению, при этом глабер совершенно не жирел, иначе бы уже давно не смог вставать из-за консольного пульта.

Служитель Мицелиума сидел на скрещенных лапах под единственным (сейчас затемненным) окном норы, обложившись инструментами и инспектируемыми сокровищами. Зажав коробку с едой на сгибе локтя, он потянулся к длинной бутылке, набулькал в опустевшую пиалу и призывно помахал паймой в мою сторону.

— У меня еще есть, — задумчиво изучая пыльные потолочные зеркала, я приподнял в его сторону собственную пиалу с мятным волшебством на дне.

Разумное решение, Ланс!

Если бы каждый день на протяжении этой бесконечной недели я пил, как в первые сутки после чудовищного разговора с господином Киликили, меня бы пришлось откачивать врачевателям Нискирича…

Отрицательный ответ ничуть не смутил моего любимого глабера; тот равнодушно пожал тощими плечами и, после кратких размышлений, добавил себе еще пару глотков паймы. Отпил, довольно причмокнул и отправил в пасть новый пучок обалденно вкусной лапши, за которой по моей просьбе заглянул в «Каначанкха» к темнокожему манксу Щупу.