FANтастика

В тот же день, едва я, часов в одиннадцать, лег, как мгновенно, без предупреждения и перехода, провалился в темный, таинственный, явно колдовской лес. Я стоял на полянке в окружении могучих, но мертвых деревьев. Из-за ближайшего ствола раздалось довольное сопение, и на слабый свет луны выступило огромное неприятное существо — серый дракон о полутора головах. Одна башка, хороших динозавровых размеров, размещалась, как и полагается, над плечами, но имелась и вторая, малюсенькая, на тоненькой шейке, выглядывавшая из кармана на животе.

— А вот и русский богатырь, — сиплым тенором провозгласило чудище. — Добрая пища. А где мой любимый меч — витязей в спагетти сечь?

Оружие обнаружилось в правой передней лапе, и ящер резво принял боевую стойку. Завизжав, как Джеки Чан, я подпрыгнул, изобразил судорожное движение ногами и… помчался что есть духу по тропинке, пересекавшей поляну. Монстр, матерясь, топал следом, загоняя в чащу, сучья раздирали в клочья мою одежду, где-то ухали совы и выли волки. Устав, я постепенно перешел на легкую трусцу, потом на спортивный шаг. Чудовище порядком отстало, но еще не сдалось. Мне бы уже давно следовало разбудить Александра, но удерживало любопытство: что-то будет дальше? Тем более что Змей Полугорыныч, в последний раз прохрипев вдали: «Растудыть в качель восемнадцать раз твою нехорошую родительницу», — похоже, прекратил безнадежную погоню.

Дорожка расширилась и уткнулась в крыльцо прочного, основательного дома с петухом на крыше. Фасад был ярко освещен. На ступенях распластался, пытаясь дотянуться до двери, миниатюрный скелет в полуистлевшем платьице с передничком и хорошо сохранившейся красной шапочке. Осторожно переступив через останки, я постучал.

— Иду, иду, вот только шнурки разглажу, — пропел грудной женский голос, и дверь распахнулась.

За порогом стояла милая, прелестная девушка в сарафане, кокошнике и вышитой рубахе с самым глубоким декольте из всех, какие мне доводилось видеть, — не важно, во сне или наяву. Из-за ее спины выглядывал хмурый детина, во всклокоченной шевелюре которого затерялась небольшая серебряная корона.

Я вдруг и окончательно осознал, что не могу не поцеловать незнакомку, обнял ее, прижал (грудь оказалась большой и мягкой) и впился в эти… да, в уста сахарные. Поцелуй вышел долгим, а когда я наконец вырвался, грянул гром, сверкнула молния (именно в такой последовательности), и девица превратилась в двухметровую зеленовато-бурую лягуху.

— А вот теперь, Арсений, я тебя съем, — сообщило земноводное и стрельнуло языком.

— Саня! — завопил я, пытаясь помешать липкому аркану затащить меня в пасть. — Просыпайся, Саня! — …И очнулся в постели, весь в поту. Пришлось принимать душ.

И все-таки я решился на вторую пробу — дней через десять. Во-первых, действительно было интересно; во-вторых, ученый я или так, собачку погулять вывел? И в конце концов, со мной же ничего страшного не произошло.

На этот раз я оказался в старинном замке, посреди бала. В просторном зале кружились десятки пар. Стол не оставлял желать лучшего: достаточно сказать, что здесь я впервые попробовал папайю (и ее мерзкий вкус до сих пор стоит в горле). Хозяин, молодой брюнет несколько цыганского вида, одетый с большим вкусом в нечто декадентское, явно ждал меня, обнял, представил избранным гостям и усадил рядом с собой. Его забота была чрезмерной, он буквально кормил меня из своих рук. Я ел и пил, музыка играла, кавалеры приглашали дам, владелец замка рассказывал анекдоты, от которых барышень бросало в краску. В таком монотонном веселье протекли часа три, и тут раздался удар колокола, повторившийся пять раз. Хозяин встал и постучал ножом по бокалу, привлекая внимание.

— А теперь — главное блюдо! — возгласил он, обнажая белоснежные клыки. — Наш юный гость, несомненно, думает, что сейчас мы примемся пить его кровь, закусывая его же мясом…

— Фи, какой мезальянс, — закатила глаза расфуфыренная дама в жемчугах и кринолине.

— Моветон, дорогая. Вы, безусловно, хотели сказать: «моветон», — поправил ее сидящий визави господин во фраке с моноклем.

— О нет, — продолжил граф или как там его. — Не нужно мыслить шаблонно, молодой человек. Кровососущие гады, поджидающие заплутавших путников в средневековых замках с плохо оштукатуренными стенами, жестокие пытки каленым железом в мрачных подземельях, призраки непогребенных, воющие ночами в комнатах для гостей, — это реалии далекого романтического прошлого. В настоящее время мы развлекаемся иначе. Приятным сюрпризом для вас будет выступление лучшего камерного оркестра Бухареста. Приглашенные мною виртуозы последовательно исполнят все фуги Баха. И это только в ближайшие часы. В нашей дальнейшей программе — опусы Бетховена, Моцарта, Стравинского, Губайдуллиной, Шнитке. Приготовьтесь наслаждаться, друзья.

— Надеюсь, я смогу наконец умереть от восторга, — не подымаясь из кресла, проблеял хлыщ с моноклем. — Думаю, ко мне присоединятся все присутствующие.

— Кроме меня, — закричал я, вскакивая.

Скрипачи уже брали первые аккорды.

— Саня, заканчивай издеваться, это уже не смешно…