Фантастика чехословацких писателей

– Он то и дело на них нападает, – объяснила она пораженному учителю. – Идиот проклятый! Ему место только в сумасшедшем доме. Если бы папенька не занимал такой высокий пост, его давно бы туда отправили. Все поражаются, как вы там выдерживаете.

Ужин в этот день был особенно сытным, а в суррогатном кофе чувствовалось даже несколько зернышек натурального. Да и Бруно вел себя спокойно, только все время упрямо глядел куда-то в угол. И учитель опять не решился отказаться от урока.

Следующей ночью город был снова потрясен катастрофой. Лавчонка мясника напротив дома Габихтов была уничтожена таким же образом, как дом гувернантки: бомбой небольшого калибра или артиллерийским снарядом.

Снаряд, по-видимому, влетел через окно в помещение и разнес его. Жена мясника погибла.

На следующий день во время урока Бруно то и дело усмехался. Учителю стало жутко.

– Присматривает кто-нибудь за вашим мальчиком в течение целого дня? – осторожно спросил он после ужина пани Габихт.

– Никто. Он прекрасно ведет себя. Целый день играет на веранде. Муж ему там устроил маленькую мастерскую.

– Нельзя ли взглянуть?

– Нет! – громко и яростно крикнул побагровевший мальчик.

– Он никого туда не пускает, – объяснила мать. – Это его царство, – заговорщически подмигнула она учителю.

А провожая его к калитке, добавила: – Иногда я наблюдаю за ним в замочную скважину. Он целыми днями возится с детским «Конструктором» и несколькими деталями, которые муж принес ему с завода. Совершенно безобидное развлечение.

– Вы думаете? – спросил учитель, еще раз взглянув на сгоревшую мясную. – За таких ребят никогда нельзя поручиться. Его следовало бы поместить в больницу.

Но пани Габихт страшно рассердилась: значит, и учитель перешел на сторону соседей, ненавидящих ее Бруно.

– Ошибаетесь, я даже привязался к нему. Мне его жаль. Я думаю, в больнице он был бы счастливее.

– Никогда! – топнула ногой пани Габихт. – Пока я жива, этого не будет!

На следующий день учитель сам решил проверить, что за лаборатория у Бруно. Из калитки он прошел прямо на веранду. Мальчик даже не заперся там. Учитель увидел, что он мучит связанного котенка, присоединив его к катушке Фарадея. Котенок был уже полумертвым, когда учитель попытался его спасти. Бруно не отдавал котенка.

Они молча боролись; мальчик издавал какие-то нечленораздельные звуки, а у учителя опять разболелось сердце.

Пришлось прибегнуть к крайним мерам. Учитель ударил

Бруно по голове. Мальчик отскочил в угол и с ненавистью смотрел на него.

– Крумм! – прохрипел он. – Ты – Крумм!

Фамилия бывшей гувернантки Бруно была Крумм, а учителя – Бреттшнейдер. Мальчик это прекрасно знал. У

учителя мороз пробежал по коже. В этот день он даже не приступил к уроку, уклонился от встречи с пани Габихт и отправился на завод, чтобы повидать ее мужа.

Все здесь напоминало жилище каких-то сверхъестественных насекомых. Его вели длинными подземными ходами, два солдата шли впереди него, два – позади. Габихт принял его раздраженно.

– Я понимаю, мой сын способен что-нибудь натворить.

Он озорник. Но не допускаю, чтобы он мог быть повинен в этих катастрофах.

– Увидим, – сказал учитель. – Сегодня я ни за какие блага в мире не буду ночевать в своей квартире. Можете вместе со мной дежурить в саду.

Учитель жил в маленьком домике у вокзала.

– Извините, но у меня своих дел хватает, куда более важных... – возразил инженер Габихт. Однако утром он прибежал в сад. Ночью дом учителя был уничтожен небольшим снарядом, взорвавшимся прямо в его постели.

Учитель со своего наблюдательного поста ясно видел кривую баллистического снаряда – он был величиной с кулак и оставлял огненный след.

– Я немедленно иду к командованию городского гарнизона, – заявил учитель. – Пойдете со мной?

Их принял начальник гарнизона, майор фон Шварц, в ведение которого входил и завод.

– Странная история. . Действительно невероятная! А

вы такую возможность допускаете? – обратился фон

Шварц к инженеру. – Может, ваш сын быть виновником этих катастроф?

Габихт не знал, что и сказать. Он краснел, бледнел, пока фон Шварц не заорал на него.

– Я должен признаться, господин майор, – сказал инженер, – что как-то приносил домой планы нашего секретного оружия «Фау-2». У нас в конструкторском бюро было так много работы, что мы с ней не справлялись за день. Может быть, мальчик как-нибудь до них добрался.

Ведь он способен очень многое запомнить. В некоторых вещах он весьма сообразителен. Никто не может сказать наверняка, что происходит в его голове...

Это признание предопределило судьбу старого учителя. Во-первых, он узнал, какое секретное оружие изготовляют на заводе. А во-вторых, сынишка инженера был, бесспорно, важнее того, кто его разоблачил. Учитель исчез в концентрационном лагере. И это, в сущности, его спасло.

– Ваш Бруно, вероятно, гений, – говорил фон Шварц, когда вместе с Габихтом и поваром комендатуры ехал к

Бруно.

– Он идиот, – возразил Габихт. – У нас есть врачебное свидетельство.