Фантастика «Фантакрим-MEGA»

«Пещерой» назывался второй в отеле и, как оказалось, один из самых дорогих в городе ресторан, располагавшийся, по нелепому совпадению, на самом верхнем этаже. Впрочем, о пещерном интерьере здесь все-таки позаботились: столы и стулья поддерживали эффектные пластиковые сталагмиты, а с потолка свешивались лампы на стилизованных сосульках.

— Спасибо за ужин, — сказала я, когда мы закончили. — Хотя, по-моему, я провела время в обществе Джонатана Клея, а не Томми Себастьяна.

Томми озадаченно потер лоб.

— Да, извини. Я и сам чувствую, что никак не могу стряхнуть его.

— Почему «извини»? Может быть, мне даже приятно. — Я положила голову ему на плечо. — Как прошел остаток дня?

— Да в общем, как обычно. Правда, Брайан внес кое-какие изменения в биографию Джонатана, и мне пришлось репетировать все с самого начала, чтобы их затвердить. Не хочешь немного прогуляться?

— С удовольствием.

Мы вышли на улицу и не спеша двинулись по Старгейт-Авеню. Облака, нависавшие над городом два последних дня, рассеялись, и на темно-фиолетовом ночном небе ярко светили звезды. Впереди и справа, вознесенные над городом почти невидимой темной махиной Дайана Маунтин, мерцали в прозрачном горном воздухе огни космопорта.

— Странно, — сказал я, — мне всегда казалось, что космопорт — это нечто величественное, что-то вроде громадной, уходящей под облака арки. А тут — самые обычные дома…

Томми взял меня за руку.

— Да ты, оказывается, очень романтична!

Я немного подумала и ответила:

— Нет, это скорее Аллегра.

Ярко освещенные витрины Старгейт-Авеню соблазняли прохожих самыми немыслимыми диковинками, привозимыми в город со всех концов Галактики. Мы шли не спеша, разглядывая неизвестного назначения приборы, уникальные ювелирные украшения, произведения искусства. В одной из витрин я заметила очень интересную картину. Она была выполнена из мелкого разноцветного песка, насыпанного ровными слоями между двух стекол.

— Смотри, — показала я Томми. — Наверное, такое искусство должно быть на планете Шиссаа.

Томми внимательно посмотрел на картину, потом небрежно скользнул взглядом по ценнику.

— Да, действительно. Тебе нравится? Завтра я куплю ее тебе.

Я вытаращила глаза:

— Томми, ты, похоже, и в самом деле никак не можешь стряхнуть с себя Джонатана. Приди же в себя, в конце концов!

Он затряс головой, будто пытаясь что-то сбросить.

— Вот черт, наваждение какое-то! Я ведь знаю, что я просто вжился в образ Джонатана, а никак не стал богатым бизнесменом. Но сейчас мне показалось, что я могу выписать чек и получить эту картину, не заботясь о цене.

Я кивнула.

— Да, это бывает. Особенно поначалу, когда впервые глубоко входишь в роль. Или когда в биографии героя что-то совпадает с твоей собственной… Что с тобой?

Томми вдруг вздрогнул.

— О, господи! Если б я на своей шкуре испытал это раньше, Пиа Фишер, наверное, была бы сейчас жива.

— Причем здесь Пиа Фишер?

Он прижался лбом к стеклу витрины.

— «Человек с радуги» был для нее дебютом в «веритэ»… Если бы я знал, что это значит, я бы наверняка не отпустил ее купаться, не удостоверившись, что она умеет плавать…

Теперь уже вздрогнула я.

— Так ты был с ней, когда она…

Невидящие глаза Томми уставились на коллекцию каких-то поделок.

— Я играл Адониса. У нас получился свободный день, я взял напрокат машину и сумел уговорить ее поехать покататься. Она вообще редко выбиралась куда-то, кроме театра: все время сидела в отеле и ждала звонков Брайана (он снимал тогда что-то в Африке). А тут вдруг согласилась. На каком-то пустом пляже я затормозил, и мы вылезли размяться. А потом она разделась и предложила искупаться: доплыть наперегонки до мыса. Метров триста, наверное… Пловец-то я не бог весть какой, вот и сказал, что лучше подъеду прямо на мыс на машине и встречу ее там. Собрал ее одежду — думал еще подразнить, когда вылезет, — доехал за минуту, остался сидеть в машине, ждать… — Томми провел рукой по лбу. — Так и не дождался…

Он повернулся ко мне и откинулся спиной на витрину так, что стекло чуть не треснуло.

— Если б я только знал, что она совсем не умеет плавать! Мне ведь и в голову не пришло ее спросить, она так уверенно предлагала плыть наперегонки, как будто не сомневалась, что выиграет…

Я знала, что Томми говорит правду: спрашивать людей об их поступках было не в его правилах. Наверняка он и в самом деле собрал ее одежду, да еще и помахал каким-нибудь предметом ее туалета, когда Пиа входила в воду. А потом спокойно сел в машину и поехал встречать ее на мыс.

— Понимаешь, — чуть запинаясь, проговорил Томми. — Я никогда еще не чувствовал себя так плохо из-за этой истории, как теперь. Я, в общем-то, и совсем почти о ней не думал…

Я сжала его руку.

— Тебе не стоит винить себя. Ты не мог знать ни как она плавает, ни как себя чувствует, входя в первую роль в «веритэ». Пойдем, пройдемся еще немного.

Мы дошли до конца улицы и вернулись обратно, но недавнее спокойное умиротворенное настроение было утеряно. Томми оставался молчалив и простился со мной в холле отеля, не предприняв никаких попыток напроситься в гости.