Фантастика «Фантакрим-MEGA»

— Это не просто чужая форма жизни. Это совершенно иная концепция самой жизни. Телеплазма осознает другие организмы на клеточном, органическом уровне. Подобно всем организмам она должна бороться и за пищу, и за жизненное пространство. Она аморфна и не имеет собственной формы. И тогда она принимает форму окружающих ее организмов. Свирельных ящериц. Насекомых. Всего, чего угодно. Она способна имитировать любую форму жизни, орган в орган. А теперь вспомним: телеплазма конкурирует в борьбе за пищу. И как ей проще всего устроиться в жизни?

— А я почем знаю? Я ведь не тарелка студня.

— Кто оплачивает счета жены?

— Ее муж… О, Господи!

— Да, Ларри. Именно. Самки «типа Б» и есть телеплазма. Какой-нибудь самец случайно натыкается на лужу слизи, телеплазма «прочитывает» его представление об идеальном партнере и запечатлевает этот образ. Так возникает кокон, а из него — самка насекомого, птицы или ящерицы. Самка «типа Б». Но есть один нюанс: самки «типа Б» лучше, чем природный «тип А». Прежде, чем я обнаружил телеплазму, я провел статистический анализ. Семьдесят процентов самок относятся к «типу Б». Телеплазма вытесняет конкурента.

— Как?

— Видишь ли, она создает самок, исходя из идеального образа, получаемого от самца.

— Не хочешь же ты сказать, что самцы «заказывают» самок?

— Более или менее. И семеро самцов из десяти, кажется, предпочитают «тип Б».

— Ха! Жалко, она не работает на нас! — развеселился Блэйр. — Нафантазируй себе самую сексуальную в Галактике девицу — и вперед! Жди, пока она не вылупится.

В течение последующих дней Блэйр нередко зубоскалил на эту тему и все пытался вытянуть из сурового Дикстера, какой тип женщины тот предпочитает заказать телеплазме. Однако две недели спустя телеплазма принялась вдруг расти, пока, наконец, не образовала три огромных, величиной с человека, кокона. Это было серьезно.

Непродолжительный ливень утих, и свежий ветер заставил вновь скрипеть и стонать огромные парусные деревья. Обычно этот звук убаюкивал, но не сейчас.

Килтон знал: этой ночью все его смутные тревоги и дурные предчувствия воплотятся в окончательное решение. Дольше некуда тянуть. Это решение уже таилось в глубине души, но он трусил.

Совсем как тогда. Все трое уже знали, что в коконах. Наконец, наступил день, когда коконы начали коробиться и трещать; жизнь пробуждалась, шевелилась, рвалась на свет.

— Не стоит ли… не нужно ли нам разрезать коконы? — прошептал Дикстер.

— Нет, — ответил Килтон с такой свирепостью, что даже сам себе удивился. — Я имею в виду… я думаю, это не будет правильно.

— Дуг, а ты в самом деле считаешь, что там… женщины? — спросил Блэйр.

— Зависит от точности твоего воображения, Ларри. Но здесь не водится ничего такого, чьи размеры совпадали бы с размерами коконов… За исключением нас.

— Интересно, а они будут разумны? — поинтересовался Дикстер.

— Где это тебе попадалась разумная женщина? — нервно съязвил Блэйр.

И тут коконы разделились. Существа, находившиеся внутри, отбросили скорлупу и поднялись во весь рост.

Мужчины в изумлении одновременно ахнули.

Одна оказалась блондинкой с роскошными формами и покорным взглядом.

Другая — темноволосая, полноватая, со спокойным, как бы материнским лицом и молодым-но-как-то-сдержанно-скованным телом.

Третья, Килтон понял сразу, была его женщиной. Высокая и смуглая, с упругим и гибким телом. Пышные черные волосы спадали на плечи, закрывали спину. Глаза — темная зелень — большие, смеющиеся и многообещающие. Чувственный рот…

Килтон ощутил жидкий пламень внутри. У него задрожали колени.

— Ларри! — взвизгнула блондинка и бросилась к Блэйру.

— Курт, малыш, — вздохнула красавица-матрона и крепко обняла Дикстера.

Но Килтон этого даже не заметил. Его женщина заговорила глубоким бархатным голосом.

— Привет, Дуглас. Ты ждал меня?

Ее тело обдало жаром, пальцы прошлись по его позвоночнику, как по клавишам, ласковый язык… Да что говорить! Все мысли разом остановились.

Они лежали в траве на опушке леса. Они почти ничего не знали друг о друге, но Килтон уже понял, что полностью, совершенно и отчаянно влюблен в это неведомое, но такое знакомое существо. Его женщина! Откуда она знала, что ему нравится целоваться с открытыми глазами, как поняла, почувствовала и включилась в особый ритм его любовной страсти?..

Она знала о нем буквально все.

А он знал, что обнимает создание, родившееся из кокона в изоляторе, и должен поэтому чувствовать отвращение — к ней и к себе… Но тело не подчинялось рассудку. И это было правильно…

— Дитя моего разума… — пробормотал он.

— Что, Дуглас?

— Ты — дитя моего разума.

Она мелодично рассмеялась.

— Какая прелестная идея. И забавная! Только вот что-то я не ощущаю себя твоим младенцем.

Приподнявшись, Килтон оперся на локоть и посмотрел прямо в ее смеющееся лицо.

— А кем ты себя ощущаешь?

— Что ты имеешь в виду, Дуглас?

— Ну, э-э… как ты появилась…

Женщина нежно поцеловала его в нос.

— Бедненький Дуглас, — прошептала она. — Тебе не следует волноваться, ты не можешь обидеть меня. Я знаю, что родилась совсем не так, как другие.

— Тогда… как же ты родилась?