ФАНТАСТИКА И ФЭНТЕЗИ ПОЛЬСКИХ АВТОРОВ - ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В 1484 году от Рождества Христова папой сделался Иннокентий VIII, который чуть ли не сразу после вступления на престол издал буллу "Summis desiderantes affectibus", в которой объявил войну колдовству. Тут же умножились процессы и сжигание тех, кого подозревали в сношениях с Диаволом. Если подобное зрелище случалось где-нибудь поблизости, я всегда отправлялся туда, оставить в памяти муки, испытываемые дергающимся и сгорающим воистину в адских мучениях телом. Затем я быстренько отправлялся на постоялый двор или в корчму и рисовал на пергаменте или бумаге то, что успел запомнить. Мне не хотелось делать этого сразу же у места казни, причем по двум причинам - чтобы не возбуждать ненужного любопытства и не распыляться. В какой-то момент мне пришлось свои исследования прервать, ибо вместе с женой унаследовал от ее брата Гойярта чудесное имение, называемое "тен Роедекен" неподалеку от городка Оиршот.

В 1486 году от Рождества Христова вступил я в Братство Пресвятой Девы Марии, к которому жена моя, Алейт, принадлежала с шестнадцатилетнего возраста. Членами Братства были все самые уважаемые горожане, сам же я, что ни говори, платил, чуть ли не самые высокие в 'с-Хертогенбосхе налоги.

А в следующем году вышла следующая книга, утвердившая меня в желании стать Мастером Адских Мук - изданный в 1487 году в Страсбурге "Молот Ведьм", вышедший из под пера двух теологов: Генриха Крамера и Якоба Шпенглера, которым был поверен надзор над деятельностью Инквизиции в Германии. Следовательно, это были люди, наиболее знающие и опытные в обследовании подозреваемых и их казнях, а потому наиболее достойные доверия.

Продвижение в стремлениях моих произошло только лишь в следующем году. Совместно с шестью иными собратьями уплатил я надлежащую часть денег на пир в честь тех членов Братства, что захотели изменить свое положение. Среди них было несколько обрученных, желающих вступить в брак, а так же кое-кто, пожелавших сделаться священнослужителями. Девизом нашего Братства было: Sicut lilium inter spinas, что означает "как лилия среди терниев", а гербом нашим был белый лебедь. Пир сей стал переломным моментом в моей жизни, и гораздо сильнее - в моем творчестве, поскольку в ходе торжества подошел ко мне некий Ян ван Лийнен, лично мне известный плохо, хоть и был он, как и я сам, членом Братства, и спросил, не пожелаю ли я стать самым оригинальным художником во всей человеческой истории, таким, о котором будущие поколения всегда будут говорить и помнить. Я отнесся к нему вежливо, понимая, что тот хочет поболтать о моем мастерстве, и ответил, что конечно же, это мечта каждого художника. Тогда он припер меня к стене - мы и в самом деле стояли у стенки - и, дыша мне в лицо кислым от чрезмерно выпитого вина перегаром, продолжал настойчиво выпытывать, говорю ли я серьезно. Видя, что имею дело с пьяным, который не то что не желает искусства моего похвалить, но и, скорее всего, намеревается меня же оскорбить, я лишь подтвердил предыдущие свои слова и попытался уйти, но тот заграждал мне путь своим толстенным брюхом. Не желая начинать скандала, я остался на месте, хотя вскипал уже гневом, и сообщил - себе и ему - что еще пару слов, и он меня попомнит! После этого он сконфузился несколько, и извиняться начал, но и не отпускал. В конце концов, сообщил, что картины мои всегда его восхищали, а более всего нравятся ему мои сцены адских мучений, только видит он, что чего-то до истинного мастерства им не достает. Вот этим уже он довел меня до белого каления, ибо нет ничего хуже, как кому-либо правду-матку выложить - ведь и сам я понимал, что мне чего-то не достает! Увидав, как я бледнею от ярости, сей проклятый ван Лийнен сказал, что может мне в этом помочь, ибо ему известен способ, чтобы мои эскизы, написанные у костров, виселиц и эшафотов не пошли коту под хвост. И говорил он это с такой кривой усмешечкой, что подумалось мне - это либо шарлатан, либо Диавол во плоти, души моей возжелавший. Но, поскольку находились мы в Сваненброедерхусе ("Дом Братства Лебедя" - голл. - примеч. перев.), доме Братства нашего, что был построен на освященной земле в 1318 году от Рождества Христова, и надеясь затем, что сатанинские силы доступа сюда не имут, ответил я, что хотел бы сей способ испытать. Про себя же я рассчитывал, что пока что ничего святотатственного не сказал, тем более - не совершил, ибо говорим мы все время на темы общие, не уточняя, что же это за метод овладения совершенством ремесла художников. На это уже ван Лийнен отвечал мне, что сам все устроит, и договорился встретиться со мною в моей мастерской вечером следующего дня.