ФАНТАСТИКА И ФЭНТЕЗИ ПОЛЬСКИХ АВТОРОВ

- Есть у меня дружок в Вадовицах[26]. Попрошу его заскочить в папский музей и спросить, не купят ли.

Я только покачал головой, отпил пива и метнул банку в мусорную корзину. Теплое сделалось, блин...

- Делай, как хочешь, - сказал я, поднимаясь с места. – А я бы оставил себе. Знаешь, семейные связи с Папой...

Червяк только поднял голову и печально усмехнулся.

- Что, бабы на это летят, что ли? У моих ног будут целые женские ордена, достаточно будет шевельнуть пальцем.

- Именно так, Червяк, - вздохнул я. – Ежели чего, так я буду в комнате.

Как только в голосе Червяка пробивался сарказм, нужно было смываться.



Есть еще кое-что, что вам следовало бы знать обо мне и моем приятеле по комнате в общаге. Было время, когда мы и вправду сильно действовали друг другу на нервы. Сегодня мы над этим смеемся, рассказываем своим знакомым будто анекдоты, но вот тогда, а это было не так уж и давно, по-настоящему хотели прибить один другого. Ну, когда, к примеру, Червяк приходил с женщиной, а я не понимал тонких намеков и продолжал сидеть на кровати с книжкой, или... Вот, расскажу вам один случай.

Было время, когда мой приятель много выступал. Это имело свои плюсы, потому что, благодаря этому, комната на весь вечер оставалась в моем распоряжении, но тут же имелась и не столь яркая сторона медали. Возвращался он, как правило, около трех, а то и четырех – в полнейшем ауте – и начинал стелить кровать.

БА-БАХ, и крышка билась об стену. ШШУТ, ШШУТ – так постельное белье вылетало из ящика. И снова: БА-БАХ – это закрывалась крышка. Потом, уже в ходе застилки, многочисленные "курвы", "ёбы" и шипения, когда Червяк сам себя заставлял быть потише, поскольку не желал меня будить... И так вот ночь в ночь.

Как-то раз мне в голову пришла идея самому расстелить ему ту чертову постель. Две-три минуты спасения мне не подарят, по крайней мере, прилично высплюсь. Вот признайтесь сами, хитро я придумал?

Как оказалось, не до конца. Посреди ночи кто-то меня будит. Поворачиваюсь, протираю заспанные глаза, гляжу – Червяк. Пьяный в три усмерти, но тронут по-настоящему.

- Это ты постелил мне постель? – спрашивает он. – Старик, ты охренительный парень. Спасибо!

Нет, между нами не всегда все было так уж заебись. Но с той поры мы определили парочку принципов. Например, не будить ближнего своего посреди ночи без "правда, курва, охерительно важной причины!".

Просто, правда? И более нужно, чем какие-то там заповеди. Но, как оказалось, не для Червяка.



- Эй, проснись! У меня появилась идея!

Он повторял это уже минут пять, не переставая дергать меня за плечо. Я же, непонятно почему, упирался, \делая вид, что сплю. С моей стороны это было глупо, ведь сразу же было заметно, что он не отстанет. В конце концов я сдался.

- Чего там?! – буркнул я в подушку.

- Вставай, мне нужно тебе кое-чего показать!

Этого еще не хватало, думаю я, но, щуря глаза от света, разглядываюсь по комнате. За окном, понятное дело, ночь – а как же могло еще быть?

На кровати Червяка – застеленной накидкой, как будто бы он вообще еще не ложился – лежало разложенное на несколько кучек содержимое унаследованной коробки от обуви. Отдельно письма, отдельно мешочки с приправами, отдельно фотографии. Те, что с дядькой и Папой лежали на самом верху.

Я внимательно пригляделся ко всему этому, усиленно пытаясь найти какой-то смысл, но либо мой разум еще не проснулся, либо там, просто-напросто, никакого смысла и не было. Я потряс головой.

- Ну, говори уже, что у тебя там... Или показывай...

Червяк улыбнулся, словно иллюзионист перед выступлением, сложил ладони и начал щелкать фалангами пальцев.

- Я тут подумал, что у меня появилась идея, как с помощью собственной башки и твоих талантов заработать по-настоящему большие бабки. Заинтересован?

На самом деле, единственное, что меня интересовало, это подушка и перспектива вставать утром. Тем не менее, я кивнул. Ведь независимо от того, что бы я ни сделал, он, раньше или позднее, и так рассказал бы мне о своей идее. Вот только это "раньше", сделалось сейчас ключевым понятием.

- Что ж, валяй, - сказал я и нарочито зевнул. А пускай знает, как я страдаю.

Это его никак не тронуло. Ни то, как я зевал, ни как тер глаза – вообще ничего. Он был настолько ослеплен идеей – этой своей замечательной задумкой, что у меня и кровь могла начать капать из ушей, он бы и не заметил. Только подсунул себе стул что из-под умывалки, повернул и сел верхом.

- Ты же знаешь, кем был мой дядька? – спросил он.

- Путешественником.

Червяк покачал головой и улыбнулся.

- Вот именно, путешественником. Но не простым таким путешественником. Еще он был, внимание, внимание... кулинаром-любителем. Из этого вот письма, найденного в этих вот бумагах, следует, что он проехал весь свет в поисках новых рецептов, приправ и кулинарных добавок. Часть из них, наиболее уникальные, он оставил мне в наследство.

При этом он показал рукой на мешочки и по-дурацки оскалился.

- Мать всегда говорила, что из всего нашего семейства больше всего он любил меня.