ФАНТАСТИКА И ФЭНТЕЗИ ПОЛЬСКИХ АВТОРОВ

- Твой приятель обратился к нам с парочкой конструктивных замечаний, и мы посчитали, что они могут пригодиться. А как раз сейчас он готовит для тебя работенку.

- Для меня? – Я предусмотрительно отступил на шаг, думая лишь о том, как быстро можно бегать в штанах с мотней до колена. И имеется ли шанс, что громадная, мохнатая лапа еще не вернулась на свой пост за дверью. – Так ведь я мало чего могу.

- А мы и не станем просить невозможного, только я в тебя, Ремигий, верю. Мы все в тебя верим.

Вот вы скажете, дешевые базары. Легко я позволил себя подкупить. Хотя, с другой стороны, не следует забывать, что мужик, считающийся спецом, похвалил меня в присутствии женщины моей жизни. Что мне оставалось делать? Сказать, что боюсь? Ха!

- Нам нужно, чтобы вы с приятелем сделали для нас несколько писем, - сказал священник, когда я, наконец, кивнул. – Не только папских. Но они должны быть достоверными, как те, что для книжки.

Так вот зачем нас до сих пор держали, подумал я. Но тут же вспомнил, что Червяк сам обратился к ним с замечаниями. То есть, им нужен был исключительно я с моими талантами к подделкам? Что и говорить, я рос в собственных глазах.

Но тут была одна проблема. Это свидетельствует обо мне не самым лучшим образом, что я подумал про это только в данный момент, но вы сами понимаете – я попросту не успевал собирать все кусочки этой сумасшедшей мозаики. Хорошо еще, что вообще об этом подумал. Если у вас еще имеются какие-то сомнения, речь вновь шла о Патриции.

- Ты что-нибудь имеешь против? – спросил я открыто, глядя ей прямо в глаза

- Почему это я должна что-то иметь?

Я пожал плечами.

- Ну, ты ведь что-то говорила про правду и все такое. Я считаю, что все это имеет смысл, и действительно может...

- Мне достаточно и того, что я сама знаю, что чем является, - ответила она. – Я знаю правду, потому что нахожусь в глазе этого циклона. И меня весьма интересует, как все это пойдет дальше.

Как это называли мои преподаватели? Амбивалентность?[40] Ничего удивительного, что женщин так сложно понять. Это так, словно одновременно желал встать на двух противоположных полюсах. Оставаться в коробочке и быть за ее пределами. Быть и не быть...

Я повернулся в сторону дымового облака вокруг головы ксёндза. Тот мне улыбнулся. Ксёндз, ясное дело, а не дым.

- Мне будут нужны образцы почерка этих дополнительных лиц, - потребовал я. – Чем больше, тем лучше...

Что-то с грохотом свалилось на пол рядом с нами. Куча картонных папок.

- Столько тебе хватит, а? – Прилизанный очкарик, притащивший все это, оскалился в дурацкой усмешке. – Внутри письма, фотографии и даже биографии людей, почерк которых ты станешь подделывать.

Я наклонился и заглянул в первую папку, одновременно пытаясь сделать так, чтобы руки не дрожали. Честное слово, по причине этого хлопка, прозвучавшего будто выстрел, меня неплохо так начало телипать.

- Похоже, все в порядке, - заявил я. – И на когда это должно быть?

- Ну вот! – Священник широко усмехнулся. – Вот такой подход я понимаю! На все у тебя три дня.



Ну ладно, слишком много обо мне, слишком мало о том, что происходило. Так что теперь, для разнообразия, опишу вам мониторы. А точнее, что на них показывалось.

Всего их было одиннадцать, и каждый из них одновременно показывал восемь каналов, которые циклически сменялись каждые тридцать секунд. Никто их не смотрел, да и как; а ежели чего, имелась возможность выбрать любую программу и перебросить ее на плазму. Время от времени из стоящего в уголке принтера вылезал очередной отрезок бумажной ленты с информацией, что на таком-то канале прозвучало слово "папа / папы / папе / папой / о папе", и сразу же после него или мгновением позднее словечко "каннибализм / каннибал / каннибализм / каннибализмом". Бывало, что тогда кто-нибудь подходил и какое-то время смотрел данную программу. Но, как правило, никому не хотелось. Все были завалены работой по самые уши.

Хорошо, все, за исключением Патриции, которую заинтересовали мониторы и невообразимый выбор телевизионных каналов. А поскольку сидела она там сама, охватив себя руками, словно бы ей было холодно, через какое-то время я решил присоединиться к ней. Вот мы все и смотрели.

RAI UNO, где какой-то политик размахивал руками, рвал на себе волосы и что-то выкрикивал – наверняка, оскорбления – в сторону кардинала, занимавшего место за соседним столиком. В фоне за ведущим была фотография миссионера из Уганды без обеих рук, зато улыбающегося так, словно бы он только что узнал, что безбрачие для священников отменили...

ВВС, там ведущая пыталась беседовать с корреспондентом, который – подталкиваемый то вправо, то влево толпой за спиною жаловался на то, что власти Уганды закрыли границы и держат всех в аэропорту. Но при этом он заявил, что еще не все потеряно, поскольку свое присутствие в аэропорту подтвердил один из тех двух миссионеров, что кормили народ своим мясом...