Фантастика и футурология. Книга 1

О другом комплексе проблем отчуждения или «делегирования решений» пишут даже футурологи (например, Э. Тоффлер в «Шоке будущего»). Идея заключается в создании компьютера с программой принятия решений, которая была бы копией предпочтений, свойственных определенному человеку, например, менеджеру. Компьютер, будучи его «минимальным alter ego [31], ничего, правда, не представляет собой в психическом смысле, то есть это не «личность», но он принимает точно такие же решения (вернее, с высокой степенью достоверности), что и этот человек. Следовательно, он в состоянии подменять его на различных совещаниях, конференциях и т. п. Возникает вопрос: «живой оригинал» несет моральную ответственность или нет за решения своей «копии» и за их этическую обоснованность? Эта проблема, поднятая на самый высокий из всех возможных уровней, превращается в сакраментальный вопрос: имеют люди право передавать львиную долю проблем, связанных с принятием решений, электронным или каким-либо иным технологическим устройствам — «нелюдям», то есть можно ли согласиться на некую форму «компьютерократии»? Эта проблема настолько огромна и сложна, что мы не сможем рассмотреть ее даже в общих чертах. Ее характеристика частично антиномиальна, то есть она не только запутана аксиологически (что очевидно), но, кроме этого, не поддается логической реконструкции, так как противоречива по своей сути. Проблема, разумеется, должна включать явное параметрическое своеобразие «компьютера-властелина», и потому, не разобравшись детально в состоянии общества, которым должен управлять компьютер, ни в его программе, невозможно дать универсально достоверные ответы. (В частности, нельзя а priori предполагать, что вообще невозможно построить компьютер настолько добрый, мудрый, справедливый, всеведущий и т. п., как все величайшие на протяжении всей истории проповедники, учителя и моралисты, вместе взятые.)

Б: Кроме проблемы отчуждения решений «минимального» и «максимального» масштабов, в системной этике, включающей в свою сферу «нечеловеческие», но подлежащие этике системы, наметилась проблематика рациональности технологического происхождения. Одним из примеров в этой области может послужить вымышленная дискуссия между «моралистом» и «конструктором» на тему «программирования людей и роботов», которая приведена мною выше.

Значение этой проблемы становится в полной мере понятной после осмысления программы автоэволюции человека. Здесь мы не будем касаться этой проблемы; частично мы ее рассмотрим в других разделах книги, а частично она уже анализировалась в «Пасквиле на эволюцию», включенном как отдельная глава в «Сумму технологии». Данная проблема — это фактически бомба, подложенная под этические кодексы. Ведь вокруг нее возникает великое множество дилемм, и одновременно с того момента, когда homo sapiens перестает быть стандартом для этических установок и вердиктов, она лишает нас всякой опоры.

7. Полная релятивизация этики будет одной из самых страшных опасностей, с которыми столкнется человек. Ярким примером интеллектуальной сумятицы, которая подталкивает даже уважаемых и, казалось бы, незлых людей к заявлениям откровенно «этикоборческим», может служить Б.Ф. Скиннер, ученый-психолог — бихевиорист, который в двух книгах, одной дискуссионной, а другой фантастической, предложил программу, отправляющую, по сути, за борт всю человеческую этику.

Выводы Скиннера нельзя назвать особенно сложными. В работе «По ту сторону свободы и достоинства» он утверждает, что свобода и достоинство — это вторичные продукты среды, которые отнюдь не способствуют прогрессу, наоборот, они тормозят его. И для того и для другого нет места в хорошо организованном обществе. Необходимо создать «технологию поведения» и внедрить ее во все области человеческой жизни — и общественной, и частной, — благодаря чему возникнет наконец-то прекрасно организованное общество.

Тоталитарная концепция Скиннера стала в США центром споров и объектом ожесточенной критики. Она достаточно утопична (точнее, антиутопична), чтобы ее рассматривать с практической точки зрения. Однако она заслуживает внимания как симптом, и симптом двоякий. Во-первых, она представляет собой оригинальное воплощение известного, однако дискредитированного в науке принципа «если факты противоречат теории, то тем хуже для фактов». Скиннер — один из выдающихся ученых-бихевиористов; его доктрина вышла за рамки психологии; тогда он создал такую программу, с помощью которой человеческое общество можно было бы втиснуть в рамки его теории; если теория не верна, то тем хуже для людей — их психику придется соответствующим образом подкорректировать.