Фантастика восьмидесятых - причины кризиса

В нашем случае покоящаяся система отсчета связана с землей. Равномерно (почти) и прямолинейно относительно нее двигается корабль-астероид. Так что, если жуткие мучения испытывали астронавты, то как же чувсвовали себя земные старики, женщины, дети?

Остается лишь радоваться, что из всей теории относительности в память Г. Гуревича запвло лишь "увеличение" массы на субсветовых скоростях. О "сокращении" поперечных размеров он, видимо, ничего не слышал, иначе на страницах "функции шорина" мы бы прочли леденящий душу рассказ о том, как огромная сила медленно сплющивала космонавтов и их корабль...

Непонимание программного принципа относительности - беда не только Г. Гуревича, но и патриарха советской фантастики А. Казанцева. В романе "Сильнее времени", литературные достоинства которого мы здесь обсуждать не будем, автор следующим образом решает знаменитый "парадокс близнецов": "Ученым ХХ века было невдомек, что во всей вселенной нет силы, способной разогнать землю до субсветовой скорости." (Цитировано по памяти.)

Это уже уровень старика хоттабыча. Александру казанцеву невдомек, что учеными ХYII века была открыта относительность движения - нет никакой разницы - разгонять землю или корабль.

Сразу внесем необходимые уточнения. Фантастическое произведение, разумеется, не учебник по физике. Почти все авторы используют в своем творчестве нуль-транспортировку, разную деритринитацию, плоскоту, аннигиляторы Танева и иные средства сверхсветовой навигации. Никто за это не обвинит их в безграмотности. Право писателя - строить и обосновывать (или не обосновывать) свою собственную физику, в которой действуют иные, не известные сегодняшней науке законы. К релятивистским паталогиям я отношу лишь те случаи, когда автор прямо ссылается на теорию Энштейна и, утверждая, что действует в ее рамках, допускает грубейшие ошибки.

Паталогии, обычно, носят комплексный характер: они одновременно и безграмотны, и слабы литературно, и содержат идеи, мягко говоря - странные.

"Фнукция Шорина" тому наглядный пример. Из всех героев этого густонаселенного произведения запоминается лишь сам герман Шорин. Чем? Фанатизмом, доходящим до крайности.

"В больничной палате, куда переселилась добрая треть экипажа, Аренас созвал совещание.

Лететь вперед или вернуться?

- Вперед! Сказал Шорин. Мы долетим до первой планеты и сменим воду.

Но вернуться можно было за год, а лететь вперед предстояло почти четыре года, и никакой уверенности не было, что у Альфы есть планеты, что там можно достать воду. И дома ждали надежные врачи, а впереди были неизвестность и самостоятельность.

Три солнца, десятки планет, на какой-нибудь есть разум, на какой-нибудь умеют лечить лучевую болезнь, - убеждал Шорин.

Было решено возвратиться. Тридцатью двумя голосами против одного."

Кстати, обратите внимание на предложенный Г. Гуревичем способ решения спорных вопросов - голосование. То есть, если бы Шорину удалось собрать большинство, звездолет полетел бы дальше, и больные погибли. Причем, голосовавшие против продолжения экспедиции рисковали бы жизнью вопреки своему желанию. Гуманно для людей будущего... Впрочем, побережем иронию. Расследуя творчество Б. Лапина, мы убедимся, что мир Г. Гуревича действительно гуманен - по крайней мере, относительно.

Продолжим разбор "фантастической безграмотности". Наша следующая тема - логические ошибки.

Мир фантвстического произведения может быть сколь угодно сложным, невероятно далеким от нашей реальности. Он может даже оказаться нестабильным до иррациональности, правила превратятся в исключения, а исключения станут правилами. Порядок в созданную пером писателя вселенную вносит его воля через посредство законов логики.

Логик довольно много. Математическая, она же логика аристотеля. Диалектическая. Художественная, или логика образов. Психологическая. Зазеркальная логика Кэрролла. Сартровская. Наконец, детская.

К счастью, авторы паталогий не знают о таком богатстве возможностей. Они пытаются строить свои произведения лишь на основе обыднной логики. Нередко эти попытки оказываются безуспешными. Возникающие ошибки я делю на локальные и глобальные. Примером локальной ошибки может служить "Монополия на разум" М. Пухова. (2)

М. Пухов, выпускник МФТИ, специализируется на чистой научной фантастике. Во многих его рассказах главное - это научная загадка, которая, к сожалению, иногда оказывается не только весьма прозрачной, но и безграмотной.

Не все ошибки М. Пухова доступны для нашего анализа. Так, в первой главе упомянутой "Монополии..." Описана черная дыра, мало похожая на физический об'ект, предсказанный в 1916 году Шварцшильдом. Но доказать недостоверность научной информации, сообщаемой читателю М. Пуховым, я могу лишь приведя здесь большой отрывок из "Гравитации" Д. Уиллера, что, разумеется, неприемлимо. Если бы из "Монополии на разум" можно было взять хоть что-нибудь, кроме информации, безграмотность в столь сложном вопросе я бы простил.