Фантастика. Журнал "Парус" [компиляция]

Обрез в его руках с хрустом развалился. Картонные трубки и обрывки тонированной под вороненую сталь фольги полетели в мусорную корзину, а искусно вылепленный из хлебного мякиша приклад — через форточку на соседнюю крышу, где, утробно воркуя, прогуливались жирные городские голуби.

Мальчик ожидал его, сидяна корточках напротив двери.

— Ну как, папа? — спросил он. — Дядя разрешил нам идти? Он больше на нас не сердится?

— Что ты! Дядя просто в восторге!

— Ну и желание у вас! — старший советник отдела контроля лояльности даже присвистнул. — Лицензия! Суточная! В такую пору года! Я бы от такого и сам не отказался.

— Я восемь лет ожидал очереди.

— Другие и побольше ожидают.

— Может быть. Но сейчас подошла именно моя очередь, а не чья-то еще. Думаю, вы не будете возражать.

— Возражать — моя обязанность. Я должен быть уверен в вашей полной и безусловной лояльности. А доказать ее — дело не простое, — советник встал и заложив руки за спину, подошел к окну. — Очень не простое! — повторил он, задумчиво глядя куда-то в мутную даль.

Умное и красивое лицо советника хранило следы всех без исключения человеческих пороков, а серебристо-голубой элегантный костюм, галстук бабочкой и ослепительные манжеты свидетельствовали о вполне определенной жизненной позиции, явно не обеспечиваемой скромными чиновничьими заработками.

— Простое или непростое, но я своего добьюсь, — без нажима сказал отец. Он прекрасно понял весьма прозрачный намек советника, но все же решил повременить со взяткой.

— Вы так в этом уверены? — советник едва заметно улыбнулся.

— Абсолютно.

— Тогда начнем с самого простого. Вы член общества друзей леса?

— Да. Вот удостоверение.

— Оно не просрочено?

— Действительно по первое января следующего года.

— Взносы уплачены?

— Конечно. Вот гербовые марки.

— В мероприятиях общества участвуете?

— Ни одного не пропустил. Вот справка.

— С печатью и подписью?

— С печатью и подписью.

— Характеристика от регионального секретариата общества имеется?

— Имеется.

— Заверенная нотариусом?

— Да.

— И фотографии приложены?

— Приложены.

— В анфас и профиль?

— В анфас и профиль.

— А сколько штук?

— По шестнадцати каждого вида, как и положено.

— Браконьеры и порубщики среди родственников есть?

— Нет.

— Будем проверять.

— Зачем? Вот справка вашего регионального агента.

— В Администрации рек и озер состояли?

— Не состоял.

— А в Администрации недр и карьеров?

— Никогда.

— Собрания общества посещаете регулярно?

— Регулярно. Вот учетный листок с отметками.

— А за текущий месяц?

— Собрания у нас всегда двадцатого числа. А сегодня только тринадцатое.

— Ничего не знаю. Вот после двадцатого числа и приходите.

— Так ведь сезон уже закончится!

— Ну и что! Будет еще осенний сезон. И летний сезон следующего года.

Довольный собой, советник развалился в кресле и ласково воззрился на отца. Тот тяжело вздохнул и полез в свою необъятную папку.

— Не сочтите за оскорбление… Маленький подарок… Исключительно из чувства глубокого уважения…

Советник со сниходительной улыбкой приподнял вверх ладонь, как бы предлагая обойтись без лишних слов. — Уверен, что ваши чувства искренни и чисты, — сказал он, натягивая тонкие хирургические перчатки. Потом взял конверт с деньгами и принялся внимательно разглядывать каждую купюру на свет рефлектора.

— Вообще-то глубокое уважение ко мне принято выражать более крупной суммой, — советник небрежно швырнул перчатки, деньги и конверт в нижний ящик письменного стола. — Запомните это на будущее. А теперь могу продемонстрировать вам один фокус.

Он с треском задвинул ящик, выкрикнул: «Раз! Два! Три! Алле-гоп!» и вновь выдвинул его почти на всю длину. Отец с глухой ненавистью, а сын с восторгом, убедились, что ящик совершенно пуст.

— Один вопрос на прощание. Можно? — сказал отец.

— Смотря какой.

— А если бы и вдруг успел посетить собрание в этом месяце? Что было бы тогда?

— Да все то же самое. Я задал вам всего шестнадцать вопросов. И вы уже сдались. Можно сказать, без борьбы. Обычно мне попадаются орешки покрепче. Но больше шестидесяти вопросов не выдержал еще никто. Вот ваше заявление. Сейчас вам нужно зайти в отдел статистики и учета.

Отдел статистики и учета занимал целую анфиладу комнат, в которых светились экраны дисплеев, трещали принтеры, а по бесчисленным каналам связи носились туда-сюда миллионы мегабайт информации.

Приемная делилась пополам высоким стеклянным барьером, к которому с обеих сторон были придвинуты два совершенно одинаковых стола. На одном (с этой стороны) валялось несколько обгрызенных карандашей. За вторым (с той стороны), опираясь левым локтем о столешницу, сидел плешивый молодой человек, чье лицо, а в особенности — устремленный в пространство взгляд, выражали высшую степень мировой скорби.

Убедившись, что сам факт появления в приемной посторонних лиц не может заинтересовать плешивого кибернетика, отец осторожно забарабанил по стеклу костяшками пальцев. Печально-одухотворенный лик дрогнул, отрешенный взгляд переместился из запредельных далей в постылую повседневность, бледные уста разомкнулись и произнесли:

— Что надо?