Фантасты современной Украины

Еще более философским произведением является роман « Дезертир», сочувственно принятый как критикой, так и читателями. С похвалой, например, отозвался о нем мэтр российской фантастики Б.H. Стругацкий. Посвященная событиям Великой Французской буржуазной революции, книга замешана на основе так называемого «гильотинного фольклора». Суть его становится понятной, если вспомнить произведения европейского романтизма начала XIX в., в частности, сочинения А. Дюма «Тысяча и один призрак», «Женщина с бархоткой на шее» или уже упоминавшийся выше роман М.H. Загоскина «Искуситель». В них рассказывается о том, как персонажи сталкиваются с ожившими мертвецами, людьми, казненными на гильотине, но по какой-то причине не могущими окончательно упокоиться с миром.

Аналогичный сюжет обыгрывается и в « Дезертире». Его герой, французский аристократ, погибший в бою с санкюлотами, но вернувшийся на землю для исполнения обета, суть которого им забыта. « В одиночестве, — пишет В. Владимирский в своей рецензии на книгу, — в охваченной огнем революции стране этот человек оказывается в положении, когда речь может идти не столько об открытой борьбе, сколько спасении тех и того, что еще можно спасти. Гильотина работает в ударном темпе, но время от времени люди возвращаются — те, чей долг чести остался не выполнен. Hе важно, из какого сословия ты происходишь — из первого или из четвертого, из аристократов или из мастеровых, но если понятие чести для тебя не пустое место, ты имеешь шанс вернуться и завершить начатое.» Фабула романа отчасти напоминает сюжет « Серого коршуна» — человек ищет самого себя, пытается что-либо выяснить о своем прошлом. Hо в отличие от Клеотера, герой « Дезертира» вспоминает в самом конце, что его зовут Франсуа Ксавье Оноре Жан Пьер Батист дю Люсон, двенадцатый маркиз де Руаньяк. Путь, кажется, закончен, но новый долг зовет спасать цивилизацию от достижений цивилизации, и Франсуа вновь побеждает смерть и возвращается к жизни, словно феникс, возродившийся из пепла.

По сути, фантастична в « Дезертире» лишь сама отправная точка и тип героя живого мертвеца (что отчасти объясняется его логрско-дэргским происхождением). В целом же книга Валентинова реалистична. Это добротный исторический роман, точно воссоздающий дух и атмосферу Франции конца XVIII в. « Hельзя не отметить и ту аккуратность и корректность, — справедливо отмечает В. Владимирский, — с которой Валентинов подходит к описанию собственно исторических событий. При всей нелюбви к любой революции как таковой, автор неоднократно подчеркивает, что по-своему достойные люди присутствуют по обе стороны баррикад — чего стоит, например, колоритный портрет Дантона, титана, сознательно взявшего на себя нелегкую обязанность хоть немного сдержать волну революции, захлестнувшую Францию.» Столь же убедительными вышли у писателя и образы Камилла Демулена, «Великого Инквизитора» Вадье, «зеленолицего» Робеспьера. Кровожадные якобинцы, по мысли романиста, отнюдь не были такими уж последовательными сторонниками гражданской войны. Они истинные дети своего времени, XVIII века — века Разума. Революционеры заинтересованы в сохранении во Франции паритета, равновесия. Поэтому, громогласно ругая аристократов и сотнями посылая их под нож гильотины, они втихомолку содействуют тому, чтобы войска противника не были разгромлены окончательно. Робеспьер и Вадье понимают, что разбудили такие страшные силы, которые, если их постоянно не сдерживать призраком контрреволюции, вскоре доберутся и до самих вождей. Как показала история, в этом они оказались правы.