Фантазия

В одной из комнат Макс нашел несколько банок тушенки и, посмотрев на них в луче света, выбивавшемся из-под двери, убедился, что она еще вполне съедобна. Во второй комнате он не нашел ничего полезного, лишь гора какого-то хлама. В третьей комнате было то же самое, а вот в четвертой оказалась целая гора книг. Макс еще никогда в жизни не видел их в таком количестве. В Империи были лишь научные статьи, учебники либо Инструкции. Здесь же находилось множество книг, не относящихся ни к той, ни к другой категории. Макс рассматривал их в слабом свете из-под двери и не понимал ничего.

Наконец, наступили сумерки. Все это время Макс рылся в комнатах, заваленных хламом, надеясь найти в них хоть что-то стоящее. Его усилия оправдались хоть и слабым, но все же успехом. Ему удалось найти старую горелку и несколько огарков свеч, а также большой коробок спичек. Большинство из них уже успело отсыреть, но примерно с двадцатой попытки ему все же удалось добыть слабый огонек. Он потух почти сразу же, но этого хватило, чтоб зажечь свечу. От свечи Макс зажег горелку и уже при свете продолжил поиски. Он также нашел запас горючего, которого хватило бы на несколько дней и еще несколько банок с консервами, некоторые из которых оказались вполне пригодными в пищу. Затем, убедившись, что свет из горелки не виден наружу, он немного добавил огня и принялся за книги.

Макс хорошо читал и никогда не думал, что с этим могут возникнуть проблемы. Некоторые книги были написаны, казалось, другим языком. Он даже не знал многих слов. Среди книг нашелся также и толковый словарь, который все же не смог помочь понять всего текста.

Книги, слишком сложные для восприятия, Макс отбрасывал прочь, не удивляясь тому, что их запретили в Империи и хотели сжечь. Однако некоторые книги были написаны простым и легким языком, и Макс прочитывал их довольно быстро. Это были тонкие брошюрки, журналы и книги с женскими романами или короткими развлекательными рассказами. Однако вскоре Макс добрался и до более серьезной литературы. Здесь находилось много книг по психологии, и он понимал их содержимое, так как был медиком. Макс полностью погрузился в чтение и не замечал времени. Его лицо все более мрачнело, а морщины на лбу становились все глубже и глубже.

Лишь с наступлением рассвета он, наконец, оторвался от книг, но лишь для того, чтобы открыть одну из банок с консервами и наполовину опустошить ее, и снова погрузился в чтение. Когда рассвело настолько, что можно было читать, Макс потушил горелку чтобы сэкономить горючее, и устроился ближе к двери, где свет с улицы падал как раз на книгу, и снова продолжил читать.

Он читал с жадностью человека, годами шедшего без пути в пустыне и наконец, попавшего в прекрасный оазис и прильнувшего губами к прохладной воде. Но Макс пил эту воду, все больше погружаясь в мрачные раздумья и все больше хмурясь. Он, казалось, не испытывал никакого наслаждения от этого источника, будто в раю, в единственном оазисе посреди бескрайней пустыни, вся вода была отравлена. Но он пил ее, пил с наслаждением и упрямством зверя. Пил, несмотря на то, что каждая капля этой влаги прожигала его изнутри.

Так он провел три, а может, четыре дня. Он потерял счет дням и не мог уже вспомнить, сколько времени он здесь. Он то разжигал, то гасил горелку, а затем и вовсе перестал ее гасить, лишь убавляя огонь до минимума, так как спичек оставалось совсем мало, и те сырые. Он съел почти все свои запасы, хотя ел очень мало. Осталось лишь две банки, когда он, наконец, поднял голову от книг, и отложил их в сторону. Но он не встал, а продолжал сидеть, уставившись невидящим взглядом на огонь горелки.

Теперь он понимал. Понимал, если не все, то очень многое. Люди не всегда были такими, и они годами жили с фантазией. Эта болезнь не смертельна, как всю жизнь ему и другим твердили еще с детства. Бесспорно, даже сейчас Макс осознавал преимущества удаления фантазии. Люди, у которых ее не было, не совершали преступлений, не устраивали войн, не совершали ничего плохого. Они даже представить такого не могли. Жили строго по Инструкции, и не делали ничего, что не было в ней прописано. Они не могли даже придумать способ совершить преступление. Более того, так как им не рассказывали о них, никто даже не думал, что такое возможно.