Фантазёр - покоритель горных вершин

Как видите, в этом вопросе классная руководительница точно две капли воды похожа на учителя математики, хотя она маленького роста толстая женщина, а он огромный усатый мужчина.

Директор долго думал и тоже покачивал головой и в конце концов сказал, что вот ему, директору, Девдариани ещё ни разу не давал обещаний…

Пришлось и ему пообещать.

По моим наблюдениям, длительные занятия уроками притупляют сознание. Целый день трудно даже на санках кататься, хотя там не сидишь, а наполовину лежишь и мчишься, мчишься вниз с горы.

— Ах, чтоб тебе сгореть, проклятая! Чтоб тебе сгореть! — слышу вдруг из кухни, и следом за этим доносится скулёж моего Ломгулы.

Теперь уж меня ничего не удержит в комнате.

— Нашла на кого нападать! — набросился я на бабушку. — И чего ты так невзлюбила верного стража нашего дома?

— Убирайся отсюда вместе с ним! — отвечает бабушка, а сама возится возле корзинки с наседкой и ругает моего щенка на чём свет стоит. — Не жить ему под одной крышей со мной! Сегодня же скажу Илико, чтобы прибил его! — кричит бабушка, усаживая в плетёнку взволнованную наседку.

— Кого прибил? Да ты что, бабушка?

— Ворюгу твоего, вот кого! Без яиц нас оставляет, разбойник…

— Да при чём тут Ломгула? Это наседка дурная попалась. Сама яйца бьёт… Раз ты так, я проучу твою наседку!

— Чтоб я больше не видела его! Слышишь? Чтоб больше не видела!

— Да не будь его, у нас всех кур вместе с яйцами могли утащить!

— Не было его, а я даже пёрышка никогда не теряла.

— Ну и что? Думаешь, так бы спокойненько прожила бы всю жизнь без собаки?.. Вот увидишь, доведёшь ты его, бросится как-нибудь на тебя и укусит! Потом не жалуйся.

Я замолчал, забрал Ломгулу, и мы вдвоём заперлись в моей комнате.

— Ну что? Бесстыжие твои глаза… — тихо шепнул я Ломгуле. — И не стыдно тебе! Чем это ты занимаешься? Такой, понимаешь, могучий зверь у беспомощной курицы яйца таскаешь. Эх, ты! А ещё ластишься ко мне, хвостом так гордо помахиваешь, как будто с волком разделался. — Я ткнул его кулаком в морду: — Лакомка! Ты что-то подозрительно ласково на меня глядишь — видно, опять воровать собрался. Вижу, вижу — недоброе у тебя на уме…

Я оставил щенка в комнате, а сам прокрался на кухню и вытащил из-под наседки одно яйцо. Потом вернулся к себе и положил яйцо перед беспечно развалившимся Ломгулой.

Он с благодарностью взглянул на меня разок н только собрался проглотить моё подношение, как я шлёпнул его по морде!

«Гав, гав!» — залаял он и отскочил в сторону.

Я опять подкатил к нему яйцо и опять, как только Ломгула наклонился к нему, хватил его кулаком.

Он зарычал, облизываясь и блестя глазами.

— На, ешь! — опять протянул я ему яйцо.

«Гав, гав!»

Я с улыбкой положил яйцо на пол. Ломгула растерялся.

— Ешь! Что, не нравится? — Не успел я это промолвить, как — ам! — и только желток растёкся по моим пальцам.

Я встал, снял с себя ремень и давай лупить щенка. Сердце кровью обливается, по бью. Если его сейчас же не отучить от такого безобразия, кто-нибудь другой потом насмерть прибьёт.

— Будешь воровать? — приговариваю я. — Будешь таскать яйца? Будешь? Будешь?..

Он скулит на весь дом и вертится.

— Когда тебе говорят «нельзя», — смягчился я под конец, — значит, нельзя. Делай так, как тебе велят.

Я протянул ему для проверки раздавленное яйцо, но он не притронулся. Я всё же решил ещё раз его испытать, чтобы окончательно убедиться, чего достиг. Вышел из комнаты и плотно закрыл дверь. Минут через пять возвращаюсь — и что же я вижу! На полу нет не только яйца, но даже ни крошки скорлупы! А сам он лежит под моей кроватью, поглядывает на меня и, кажется, даже хвостом помахивает.

Понял я, что внушения и побои ни к чему не приведут. Шкодливость, видно, в крови у моего питомца.

Принёс я ещё одно яйцо, положил его в печку на угли, и когда оно поджарилось как следует, протянул щенку. Он замахал хвостом, глотнул слюну, но не стал есть. Понял, что яйцо горячее, и ждёт, пока остынет. Потом, чуть погодя, покатал яйцо лапками из стороны в сторону и осторожно принялся счищать скорлупу.

— И это не помогло! — расстроился я.

Что же такое придумать, чтобы уберечь своего пса от гнева и побоев, а может, и от гибели?

«Перец!» — вдруг осенило меня.

Вот это голова! Я хлопнул себя по лбу. Ни разогревать не надо, ни подсиживать. Он его проглотит, и…

Я стащил на кухне ещё одно яйцо и взял красный перец, жгучий, как огонь.

Бабушка вязала, сидя у камина, и ничего не видела.

Я разбил яйцо, вылил белок и вместо него всыпал в желток чуть ли не чайную ложку перца.

— На, поешь! — протянул я «подарок» Лом- гуле.

Щенок взглянул раз на меня — видно, удивился моей щедрости, понюхал яйцо, даже лизнул его и, не обнаружив ничего подозрительного, торопливо проглотил…

С того дня он не только яиц — даже кур не может видеть: закрывает глаза и убегает.

ОПАСНЫЕ ИСПЫТАНИЯ

— Каха! Каха! Идёт! — зашумели ребята на горке и бросились мне навстречу.

— Тише! В чём дело? — остановил я их. — Собаку напугаете.

— Ты смотри… Откуда у тебя этот щенок? — удивился Заза Бахтадзе.