Фантазм

Видно, в самом деле крепко зацепил его маленький синеглазый раб! С этой своей «недостойной» любовью брат борется отчаянно и жестоко, и чем это обернется — бог ведает, к добру ли, к худу так все сложилось…

Но только, хадж — это не в соседнюю деревню к приятелю заглянуть! Путешествие было опасным, не говоря уж о том, что могло занять не один год. Об Айсене, само собой, Кер позаботится, однако как сказать этому мальчику, только-только начавшему проникаться мыслью, что он такой же человек как остальные, и может заслуживать большего, чем быть постельной игрушкой, — что столь желанная встреча с любимым откладывается на неопределенный срок? Или возможно не состоится вовсе? Он ведь только на ней и держится.

Раздумья мужчины не могли быть более тяжкими, но по крайней мере честности юноша заслуживал точно.

Айсен принял новость внешне спокойно, и долго молчал, не поднимая головы, прежде чем повторить свое решение снова:

— Я подожду.

Вопрос в том, чего именно он может дождаться! — с горечью признал про себя Филипп Кер.

* * *

Даже ранняя весна на юге, само собой, не отличается особой суровостью, но и она может показаться слишком резкой тому, кто родился и всю жизнь прожил там, где не знают, что такое зима и холода. Погода, ясная и солнечная, еще не радовала настоящим теплом, случались и заморозки.

Айсен сполна прочувствовал, что новая добротная одежда не прихоть необычайно щедрого господина, а насущная необходимость. Попав по дороге под дождь, затянувшийся противной мелкой моросью, он весь вечер не мог отогреться, стуча зубами и не отходя от очага на постоялом дворе.

В конце концов озабоченный Клеман не на шутку встревожился. Юноша был безжалостно растерт неупотребленным покамест коньяком, в нужной пропорции чудодейственное средство залито внутрь, после чего несчастная жертва лечения на некоторое время потеряла способность дышать и видеть из-за хлынувших из глаз слез. Молодой человек еще немного посидел рядом с моментально уснувшим после экзекуции, закутанным в одеяло пареньком, качая головой: может, кому Айсен и покажется хрупким недоразумением, но на самом деле силы ему не занимать, — видно, что вынести парнишке пришлось немало, а все-таки он не сломался, не оскотинился. Иные свободные скатывались гораздо ниже!

По счастью, Айсен оказался крепче, чем выглядел не только духом, но и телом, и никого не задержал внезапной болезнью, так что можно было спокойно продолжить путь. Он с интересом наблюдал за жизнью в чужой далекой стране, которая отличалась от всего, что он знал до сих пор, — иные лица, одежда, нравы. Юноше нравились основательные жилища северян, завораживала мрачная эстетика храмов их веры, потрясало изобилие вод и деревьев… Более же всего, хотя он и не признавался себе в этом, его трогало то, что ни разу, с тех пор как они покинули портовый Перпиньян — он не видел, ошейников, подобных тому, который охватывал его собственное горло. Айсен разволновался: как отнесутся к нему люди, с которыми ему придется жить?! В свое новое обиталище он вступал не без внутреннего трепета, настороженный и испуганный.

Жилище купца его даже несколько разочаровало: Кер был богат, но деньги предпочитал тратить на дело, а не на пустую похвальбу. Двухэтажный дом, вполне обычный по убранству для этих мест, — и только, а краски в большинстве своем казались немного приглушенными, как бы обесцвеченными для привыкшего к восточной яркости. Бурная встреча, устроенная его главному покровителю домашними едва последние посторонние были отосланы, отвлекла от стороннего созерцания.

Высокая, вся спело-округлая женщина не первой молодости, но все еще цветущая, в необыкновенно шедшем ей чепце с кокетливо загнутыми кончиками и выбивающимися из-под них крутыми каштановыми кудрями волос — стремительно и величаво плыла навстречу мужу, как груженый венецианский неф по безбрежной морской глади. Ей досталось короткое, но крепкое объятие. Порывистая девушка не старше шестнадцати, в броском котарди из алого аравийского муслина с буйными смоляными змеями рассыпавшихся кос — просто повисла на шее у отца. Коренастый, но отнюдь не приземистый, вполне развитый мальчик лет четырнадцати подошел следом, солидно пожав протянутую руку… И тут же засыпав кучей самых разнообразных вопросов: о торговых делах, о перипетиях путешествия, о чудесах, наверняка увиденных в дальних странах. Маленький бесенок восьми-семи лет с проказливыми зеленоватыми глазищами уже давно не отлипал от ноги вернувшегося папы, зато четырехлетний ангел с сомнением наблюдал с рук няньки за еще более усиливаемой снующими слугами суетой (в предвкушении щедрот хозяина после твердой ручки его супруги) и основательно подзабытым мужчиной…

Бог миловал Филиппа Кера не только в торговых делах! Из пяти детей умерла лишь одна девочка, да и то во время эпидемии, скосившей весь край.

Позабытый Айсен замер у порога, жадно наблюдая за семейной идиллией и не решаясь войти следом. Не то чтобы зависть подняла в нем голову от подобной сцены, но он впервые в жизни задумался, — и пожалел, что не может вспомнить ничего такого о себе.