Фантом

Саймон не стал утруждать его беготней по подворотням и назначил встречу с Бетти рядом с гостиницей, на стоянке перед концертным залом Чайковского. Привычно бросив взгляд по сторонам и не заметив слежки, Перси направился в центр площади к памятнику трибуну революции — Маяковскому. С высоты гранитного постамента тот напрасно взывал к праздной публике: наплевать на бронзы многопудье и мраморную слизь. Она предпочла сияющим вершинам социализма, который так пламенно воспевал поэт, завораживающую золотым тельцом бездну капитализма и взяла его в кольцо из роскошных авто. Описав пару кругов у пьедестала, Перси высмотрел машину Бетти. Она находилась в крайнем ряду перед выездом на Тверскую. До времени встречи, установленного Саймоном, оставалось несколько минут, и тут двери концертного зала распахнулись. Оживленная толпа выплеснулась на ступеньки и растеклась по тротуарам и стоянке.

«Ай да, Джек! Профи даже в мелочах! Лучшего места, чтобы оторваться от наружки не придумаешь!» — одобрил его выбор Перси, и, пробившись сквозь встречный поток зрителей к машине Бетти, рывком открыл дверцу, и проскользнул на заднее сиденье.

— Привет, Марк! — поздоровалась она и поинтересовалась: — Как ты?

— О’кей. Только в голове каша, — просипел он и болезненно поморщился.

В висках снова забарабанили тысячи невидимых молоточков, а горло перехватили сухие спазмы. Бетти оглянулась — видимо, на его лице все было написано, и посочувствовала:

— Да, неважнецкий у тебя вид.

— Еще бы, после бутылки виски я бы посмотрел на тебя.

— Бутылки?! Виски? А я думала… — и, расхохотавшись, Бетти предупредила: — Тогда держись! Поедем с ветерком!

Резво взяв с места, она на мгновение приостановилась на повороте к Тверской. По ней, визжа тормозами и взрываясь надрывным воем сирен, неслась автомобильная армада. Не растерявшись, Бетти решительно вклинилась в этот устрашающий своим могучим движением поток и, промчавшись до Манежной площади, совершила очередной маневр. Превосходно зная центр города, она чувствовала себя как рыба в воде в хитросплетении московских улиц, помотавшись около двадцати минут, свернула к посольству.

Из полумрака проступила его ядовито-желтая громада. Ощетинившись штырями антенн и зловеще помигивая багрово-красными зрачками видеокамер, она и в дневное время отпугивала от себя не только заезжих зевак, а и слабонервных москвичей. В поздний час здесь и вовсе все вымерло, лишь унылое эхо шагов «постовых милиционеров», маячивших перед главным входом, тревожило вязкую тишину.

Бетти остановилась перед наглухо закрытыми металлическими воротами и нажала на панели кнопку кодоблокировки. В ответ подмигнул глазок видеокамеры, и створки бесшумно раздвинулись. Она въехала во двор, миновала стоянку и остановилась у крайнего подъезда. На входе дорогу им преградил морской пехотинец. Ростом под шесть футов и внушительными бицепсами он производил впечатление. Перси полез в карман за документами, Бетти решительно шагнула вперед и распорядилась:

— Сэр, он со мной!

ЦРУ есть ЦР: морпех подчинился и освободил проход. Перси вслед за Бетти поднялся в крыло, которое занимала резидентура. Об особой ее миссии на входе напоминала подмигивающая различными цветами панель специальной системы радиомагнитного контроля. Она служила своеобразным фильтром для «жучков», которые российская контрразведка ухитрялась засовывать в запонки, заколки для галстука и другие предметы туалета сотрудников резидентуры. Еще более мощная система защиты действовала внутри помещений. Здесь сами стены, потолки и полы являлись мощными экранами, ограждавшими разведчиков от электронных «ушей» русских.

Перси едва поспевал за Бетти и с любопытством посматривал по сторонам. Минуло двадцать лет с того дня, когда он, «желторотый» разведчик, переступил порог этой самой большой и важной резидентуры ЦРУ. За прошедшие годы в режиме ее работы мало что изменилось. Несмотря на поздний час, в коридоре и кабинетах царило радостное оживление. Причина ему была ясна. Операция по вербовке такого важного агента, как Фантом, в которой он, Перси, являлся ключевой фигурой, потребовала участия нескольких десятков сотрудников. У каждого была своя, пусть маленькая, но ответственная роль. И неважно, что большинство не знало конечной цели, это нисколько не умаляло ее значения. Малейший сбой в каком-либо звене мог привести не только к срыву операции, но и к серьезным политическим осложнениям в непростых американо-российских отношениях. Сегодня этого не произошло. Более того, результат превзошел все ожидания. Несмотря на то что Саймон хранил гробовое молчание, подчиненные по его виду догадывались: их труд не пропал даром. Разбившись на кучки, они отмечали общий успех.