Фантом

— За что же нам такое? Паша, он же всю жизнь честно служил! В банке тоже старается, а его на улицу. Господи, за что же нам такое наказание?

— Перестань! Перестань, Наташа! Все образумится, никто меня не гонит, — утешая жену, Павел Иванович проводил ее из кухни, возвратившись, прошел к холодильнику, достал бутылку водки и предложил:

— Ну что, Коля, выпьем?

— Наливай, дядь Паша! — махнул рукой Кочубей и подсел к столу.

Павел Иванович разлил водку по рюмкам, поднял свою и, помедлив, с горечью произнес:

— Пью не с горя, какое тут горе? Ну, выгонят с работы, с голоду не помрем. Пенсия, хоть грошовая, у меня и у Наташи есть. Квартира — сам видишь — жить можно. Дети устроены. Мне за державу обидно! Батя ее от Гитлера спас, а я просрал!

— Вы-то в чем виноваты, Павел Иванович? Ее без вас развалили, — пытался как-то смягчить боль старого контрразведчика Николай.

— Виноват? Развалили? Да что вы, молодежь, знаете об этом? Какое там на хрен ЦРУ! Своих сволочей хватило! Этих иуд — Меченного и второго, водкой калеченного, за то, что они натворили, мало повесить. Гады! Сначала армию в дерьмо втоптали, потом КГБ помоями облили, чтобы народ против нас настроить, и под шумок свои грязные делишки творили. Памятник Дзержинскому на Лубянке стоял! Лучшего в Москве не было! Так нет же, снесли! И как? Петлю на шею, и сдернули! Суки! Хотели показать, что с тоталитарным прошлым, а точнее, с нами покончили. Бог им судья, а свинья — товарищ! Выпьем, Коля, за военную контрразведку, там всегда были настоящие мужики! Как, еще остались?

— Остались! — заверил Николай.

— А с армией что сделали? Как посмотришь «ящик», так жить не хочется. Там взорвалось, там потонуло.

— Тяжело, но держится. Новая боевая техника пошла, учения начали проводить.

— Техника, учения — это, конечно, хорошо. Наша армия не на железе, а на духе держится. Как с ним?

— Жив еще.

— Значит, устоим. А то на этих эффективных менеджеров надежды нет. Они только о своем кармане пекутся. Жареным запахнет, так в Лондон чухнут. Слава богу, не на них Россия стоит. Ладно, наливай! — предложил Павел Иванович.

Николай налил водку в рюмки, и Павел Иванович произнес тост:

— За настоящих мужиков! Пока они есть, остальное приложится.

— За них! — поддержал Николай.

Павел Иванович размяк, взгляд смягчился, и снова потянулся к бутылке.

— Дядь Паша, мне хватит. Завтра надо быть как огурчик.

— Тебе виднее. Тогда спать! — не стал настаивать он, и они разошлись по комнатам.

Николай не стал распаковывать спортивную сумку, забрался в постель и уснул крепким сном. В половине седьмого он был на ногах, умылся, позавтракал и выехал на службу. В восемь сорок пять вошел в кабинете, там уже находился Остащенко, и вместе поднялись в приемную Сердюка.

В ней было непривычно тихо. Секретарь Галина Николаевна Раевская поигрывала пальцами на клавиатуре ноутбука.

— Доброе утро, Галина Николаевна! — дружно приветствовали они.

— Здравствуйте! О, Коля, давно что-то не видела тебя? Куда ты пропал? — поинтересовалась Раевская.

— Спецзадание, — не стал распространяться Кочубей.

— Правда? А какое?

— Так оно у него на лице написано, — язвительно заметил Остащенко.

— О чем ты, Юра? — терялась в догадках Раевская.

— А что, разве незаметно?

— Не-т.

— А вы присмотритесь: в глазах — оловянный блеск, а лицо — ни одной мысли.

— Юра, да что ты такое говоришь? — возмутилась Раевская.

— Это не я, это в армии говорят: «Как надену портупею, так тупею и тупею». Наш карьерист, наплевав на умное лицо, бросил контрразведку и подался в войска. Лавры маршала не дают ему покоя.

— Коля и армия? — и Раевская театрально всплеснула руками.

— А куда деваться, Галина Николаевна? Такие интеллектуалы, как Остащенко, уже достали, — отшутился Николай.

— Вот так на чужом горбу… — договорить Остащенко не успел. Зазвонил телефон прямой связи с Сердюком. Раевская подняла трубку и ответила:

— Да. Здесь. Оба.

Николай с Юрием догадались: речь идет о них, и подобрались.

— Хорошо, Анатолий Алексеевич, постараюсь к десяти, — пообещала Раевская и объявила: — Заходите, ребята, он ждет.

— Как у шефа настроение? Под какую руку лучше не попадать? — спросил Кочубей.

— Коля, тебе это не грозит, — с улыбкой ответила Раевская.

— Конечно, в любимчиках ходит, — хмыкнул Остащенко и уточнил: — Шеф, один?

— Нет. Гольцев с Писаренко.

— Значит надолго, — заключил он и вслед за Кочубеем вошел в кабинет.

В нем сразу стало тесно. Богатырские фигуры Сердюка, Гольцева и Писаренко, тоже далеко не хиляка, казалось, занимали все свободное пространство.

Поздоровавшись, Сердюк внимательным взглядом пробежался по Николаю, потом Юрию и спросил:

— Как отдохнули, друзья?

— Спасибо, хорошо, — поблагодарил Николай.

— А машину что, так рано отпустили? — полюбопытствовал Сердюк.

— Да, решили не барствовать, — первым ответил Юрий.

— Барствовать? На тебя, Остащенко, что-то не очень похоже.

Тот пожал плечами и кивнул на Кочубея. Сердюков перевел на него взгляд. Николай смотрел на него невинными глазами. Генерал насторожился, решил до конца прояснить ситуацию и потребовал:

— Ну, хватит тень на плетень наводить. Николай, что случилось?