Фантом. Повести и рассказы

— Франкенштейн, сэр, — отвечал Майк, — горный пастух. Он имел в своей деревне и ее окрестностях славу ведуна. Совсем недавно он наткнулся в горах на останки космического корабля разведчиков и сумел освоить, в общем-то, простую технику обращения с антигравитатором и ранцевым двигателем. Аппараты работали прекрасно, за десять лет бесхозного «хранения» под открытым воздухом с ними ничего не случилось… И Франкенштейн объявил себя чародеем, продемонстрировал способность летать и метать огонь из рукава, ушел из деревни и поселился отшельником в пещере. Жители окрестных деревень боялись его как огня, лечились у него, приносили ему еду, платили за колдовские советы… Скала, на которой он жил, неприступна только со стороны ущелья. А со стороны горных деревень и пастбищ к нему в пещеру вел подземный ход…

— Где он сейчас? — выкрикнул кто-то из зала.

Майк пожал плечами:

— Наверно, вернулся в деревню и снова стал пастухом. Теперь — без антигравитатора и ракетницы — он лишился «магической» силы, ему нечем повергать в ужас крестьян. Хотя не знаю, суеверия — стойкая штука. Возможно, Франкенштейн продолжает волхвовать в своей пещере, а крестьяне носят ему продукты…

— А что вы можете сказать о карликах, которых повстречали в ущелье?

— Это народец, отставший в развитии от основной массы населения планеты, — улыбнулся Майк. — Что-то типа наших африканских пигмеев. Дело в том, объяснили мне антропологи из научной экспедиции, что для таких маленьких человечков ущелье — замкнутая система. Они варятся в собственном соку и не ведают, что происходит за скальными стенами их микромира. Отсюда их дикость и примитивизм. Но, по-моему, наши ученые решили взяться за них всерьез. Так что, — улыбнулся он, — я смотрю на будущее «малого народца» с оптимизмом.

— А гигантские змеи, драконы? — спросил тот же голос.

— Ну, это типичные представители своеобразной флоры планеты, — ответил Майк. Подумал и добавил: — И ничего мистического в них нет.

И в этот момент посреди аудитории выросла чья-то высокая и широкая фигура: очередной студент встал, чтобы задать вопрос. Майк посмотрел на него и обмер: вопрошать собирался Джордж Фобс.

Взгляды соперников встретились, и Майк Уиллес в смущении отвел глаза. Он чувствовал себя виноватым перед Фобсом. Он выставил его перед Долли не в лучшем свете — беспомощным пленником, связанным по рукам и ногам. А ведь парень, думал Майк, прилетел за ними на планету, чтобы оказать помощь. Он был не из робкого десятка. И вина его состояла лишь в том, что он слишком рьяно ухаживал за Долли и слишком горячо выражал свою неприязнь к Майку.

«Хороша неприязнь! — возразил он себе. — Чуть голову мне не оторвал!» Но, повинуясь внезапному порыву, жестом остановил готового заговорить Фобса и громко сказал:

— Минутку, Джордж! Перед вами, господа, стоит человек, который пришел на помощь мне и Долли Кейт в трудную минуту на незнакомой планете. Именно благодаря его участию я смог освободить свою девушку из плена злодея и колдуна Франкенштейна!

Раздались бурные аплодисменты. Фобс замер с растерянным выражением на лице. И вдруг Долли поднялась с места, повернулась к нему и захлопала в ладоши. Фобс расцвел. Его маленькое крепкое личико озарилось широченной улыбкой. Он подмигнул Майку, потряс в воздухе здоровенным кулаком и закричал:

— Да здравствует планета Долли!

Аудитория взорвалась еще более громкими аплодисментами и криками особенно расторможенных студентов.

А Майк стоял и счастливо улыбался, сжимая в кармане брюк два билета на вечерний спектакль. И думал: «Именно так, черт возьми, именно так! Да здравствует планета Долли!»

Фантом

Он встал из кресла с искаженным от ярости лицом, слепо зашарил по столу руками, схватил тяжелую хрустальную пепельницу и запустил в голову жены.

Он был точен. Пепельница угодила прямо в переносицу Беллатрикс, прошла сквозь лицо и с силой ударилась в пол. Помещение сотряс грохот удара. Хрусталь выдержал проверку на прочность — пепельница не разбилась, а, стремительно прошуршав по паркету, бухнулась в стену.

Бросок Чарли Рэта Хубера ничего не изменил — ни на нежном лице его молодой супруги, ни в ее откровенной позе.

Распростертая на софе, прикрыв глаза и прикусив пухлую губку, она продолжала сладострастно постанывать. Ее запрокинутая голова качалась в такт движениям овладевшего ею мужчины. Золотистая челка прилипла к взмокшему лбу, тонкие руки ласкали мускулистую спину любовника. Обнаженные плечи Беллатрикс скользили по атласной материи сорванного в пылу любовной борьбы халатика; его красный поясок, прижатый к ложу упругими ягодицами женщины, свесился к полу и мерно раскачивался.

Чарли Хубер, шумно дыша, сжал кулаки и издал приглушенный звериный вопль. Его крупное тело сотрясала дрожь, элегантный дорогой пиджак распахнулся, узел галстука с бриллиантовой заколкой сбился набок. Тяжеловатое, с правильными чертами, лицо Хубера — лицо преуспевающего банкира средних лет — исказила гримаса отвращения.